Инквизитор и шут переглянулись, и кривляка не мог не обронить, правда, к его чести, без всякой злости: «Не мог быть побеждён ядом, но скончался от меча» Сообщив шуту, что он — наглый гаер, инквизитор никак не прокомментировал сказанное, но тихо поинтересовался у Грациано, где можно найти Даноли? Шут понял и кивнул. Да, видение несчастного снова оказалось пророческим.
Д'Альвелла же поинтересовался у медика тем, что пока не понимал.
— Странно. А почему он не хотел умирать?
Медик не затруднился.
— Анджело говорил, что лечил его от прострела в прошлом году и употреблял аконит для компрессов.
— А у вас есть аконит?
Бертацци покачал головой, сказав, что свой запас израсходовал на подагрика Паоло Кастареллу и астматика Комини. Чума задал дружку-эскулапу ещё один вопрос, правда ли, что Белончини был болен? Медик бросил на шута быстрый взгляд и кивнул.
— От пояса и до пят он покрыт фурункулами, а если к этому добавить подагру, грудную жабу и симптомы застарелого чешуйчатого лишая, — жизнь бедняги приятной я бы не назвал.
Грандони содрогнулся и поспешно предложил Аурелиано Портофино найти Даноли, но тут его остановил голос Тристано д'Альвеллы. «А зачем вам Даноли?» Дружки переглянулись, и Песте нехотя рассказал о произошедшем за четверть часа до находки трупа. «Он ещё до убийства сказал, что видел труп?» Грациано мрачно кивнул, и тогда Тристано д'Альвелла тоже выразил желание повидать графа. Втроём они направились на поиски Даноли, по пути к ним присоединился Ладзаро Альмереджи, доложивший подеста, что, по сообщениям челяди, у входа на башню на втором этаже видели только Лавинию делла Ровере, она болтала с Глорией Валерани, которая ждала сына и внука, а мужчины там замечены не были. На верхних этажах — вообще никого не видели.
Мессир Даноли оказался неподалёку от башни Винченцы: он сидел на окне коридорного пролёта и смотрел на город. Рядом стоял каноник Дженнаро Альбани. До этого они оба тихо беседовали, причём разговор шёл о предстоящем паломничестве герцогинь к местным святыням. Дженнаро давно заметил графа Даноли, выделил его в толпе придворных и иногда навещал. Даноли тоже с удовольствием беседовал с Ринуччо, удивляясь той разнице душ, что являли братья Альбани, ибо младший, Пьетро, был до дрожи неприятен Альдобрандо. Сейчас он решился спросить о нём Дженнаро.
— А ваш младший брат Пьетро, он не будет сопровождать герцогинь?
— Пьетро никогда не ездит по святыням, — улыбнулся Дженнаро.
— Он равнодушен к вере?
— Напротив. Совсем не равнодушен. Он ненавидит клириков и говорит, что сама идея загробного наказания и воздаяния — фантазия злобных церковников. — Тон Альбани был ироничен, но глаза его веселы не были.