— Песте, где Ками… — Портофино стремительно появился из-за угла и остановился в изумлении. Он не сразу заметил сестрицу за широкими плечами дружка, но когда разглядел их двоих, слившихся в поцелуе, оторопел. — Чума…
— А, это ты, Лелио, — Чума не сводил глаз с Камиллы, — пойди, надень облачение, мы сейчас придём…
— Что? — Портофино чувствовал себя по-дурацки.
— Пойди, говорю, надень облачение и повенчай нас, чего тут непонятного?
— Тысяча чертей! — инквизитор разозлился, — встряхнись же, идиот! Камилла, что ты прилипла к нему?
В это время замок где-то далеко огласили новые вопли челяди. Песте досадливо поморщился. Он уже мысленно раздевал девицу в своей спальне и эти мысли, естественно, на тысячу миль отодвинули от него события в замке. Он разжал объятия и тоскливо поинтересовался у дружка: «Ну, что ещё случилось, Господи?»
Инквизитор любезно и зло просветил его.
— Лавинией делла Ровере в своей комнате найдена Иоланда Тассони. Она тоже зарезана, видимо, вскоре после убийства Франчески, правда…
Он не договорил, Камилла вскрикнула, побелела и упала бы на пол, если бы не Чума, подхвативший её на руки. Дальше всего были его собственные двери, но мессир Грандони отнёс свою добычу именно туда, уложил обморочную красотку на свою постель, с удовольствием предвкушая минуту, когда Господь благословит его лечь сверху. Этот сладкий и пьянящий помысел, разумеется, снова вытеснил в его голове все остальные мысли, и он, повернувшись к Портофино, оживлённо спросил, сможет ли тот сегодня повенчать их? Девица согласилась стать его женой, всё улажено…
Грациано умолк, натолкнувшись на саркастичный взгляд друга. Тот взял на себя труд повторить, что в замке найден ещё один труп — синьорины Иоланды Тассони. Он напомнил Чуме, что комната Камиллы совсем рядом, и его долг, как брата, обеспечить Камилле безопасность, тем более, с омерзением добавил он, что убитая перед смертью была изнасилована. После убийца запер комнату. И это новое обстоятельство хоть и свидетельствует о том, что он ошибался в своих подозрениях, но заставляет, однако, вдвойне беспокоиться.
Чума воззвал к здравому смыслу приятеля.
— Пока не вернулись герцогини, Камилла не может отлучаться из замка, а в замке — куда ты её спрячешь? В свой чулан за ризницей? Смешно. Самый лучший способ защитить её — повенчать нас сегодня, с того часа ночевать она будет у меня, ну а если ты полагаешь, что я позволю кому-нибудь отравить её или зарезать — ты глупей, чем мне казался. При этом глупо и думать, что я позволю кому-то вторгнуться в лоно девицы — этим займусь я сам.