Я вышел в жилой зал. Он был достаточно облагорожен для, любящих удобство, лилу. Видно, убежище готовили заранее. Личных помещений, выходящих дверями в общий зал, было больше указанных Поллой. Или ожидались ещё адепты, или лилу свято верили, что возвращение к старым обычаям принесёт желаемый результат, в виде потомства, очень быстро.
Двери в некоторые комнаты оказались распахнуты. На кроватях были видны тела мужчин и женщин, опутанные серебристой нитью. Не знаю, были они живы или нет. Я искал пленных. Спасти их я хотел в первую очередь. Кроме того, по количеству живых, можно было предположить насколько скоро может прибыть караван работорговцев.
Я нашёл их в другой пещере, пройдя несколько коридоров и поплутав по тёмным залам, которых едва коснулись рабочие руки. Узкий проход обратил моё внимание тем, что был перекрыт решёткой с толстыми ржавыми прутьями. Этот закуток был гораздо дальше от страшного разлома, в который сбрасывали обескровленные тела. У меня возникла надежда. Но решётка была закрыта. Замок был обычным. Без всякой магии. Но ключа не было. И где его искать я не знал. Но оттуда ещё ощущался поток эмоций. Я чувствовал боль и безнадёжность. Меня разрывали эти чувства и моя беспомощность.
Злость всегда усиливала во мне огненную стихию, которая в спокойном расположении духа, мне давалась с трудом. Мне даже не понадобилось себя распалять. Эмпатия помогала мне лучше, чем любые слова наставника. Я начал направлять раздражение и гнев в стихийное заклятие. Правда стихия плохо слушалась меня и энергия вырвалась с такой силой, что расплавился весь замок и часть решётки.
Малышка Полла забилась в угол. Для существа с её ментальной чувствительностью, такая несдержанность оказалась неожиданно пугающей. Но успокаивать малышку было некогда. Я рванулся на угасающие чувства. На полу лежало несколько тел, полностью опутанных серой гнилью. Я постарался не думать о том, что они показались мне слишком маленькими.
В углу кто-то стонал. Глухо и хрипло. Я опустился на колени и налил новую порцию воды. Не потакая своим страхам, которые, не смотря на уверения плакальщицы, не уходили из головы, я поднял голову с грубо обрезанными волосами и приложил к губам совсем молоденькой девушки крышечку с глотком чёрной воды. Нитей на ней было так много, что я не выдержал и добавил ещё порцию. Видно было, что первый глоток принёс ей ощутимое облегчение и она потянулась за вторым жадно и просительно.
Убедившись, что ей стало лучше, я начал обходить остальных. К сожалению я не ошибся. Три маленьких тельца. Седая поросль на мертвенно бледных личиках. Они мертвы не меньше чем сутки. В самом дальнем углу обнаружился ещё один малыш. Когда я подошёл, он шевельнулся и я бросился к нему. Нити путались около ключиц. Он короткими вдохами пытался втянуть воздух и попытки уговорить его, выпить хоть глоток, ребёнок, кажется, даже не слышал. Полла, справившаяся со своими страхами, подползла ко мне и, молча, зажала тоненькими пальчиками нос мальчика. Он раскрыл синие губки и я осторожно, по капельке, стал вливать в рот спасительную жидкость. Плакальщица отпустила малыша после первой же, попавшей в рот, капли. Дальше всё пошло полегче. И, пока я выпоил малышу ещё одну порцию, девушка почти пришла в себя.