В сжавшемся сердце ледяной занозой застрял страх, но и желание простить, подойти и обнять Раввера в нём тоже было.
***
Я ждал взрыва. Крутил перстень на пальце и ждал взрыва эмоций. Обвинений. Требований немедленно решить проблему, спасти. Проклятий. Что в меня хотя бы подушка прилетит, а то и что тяжелее — признаю, заслужил.
Но ответом на мои слова было выворачивающее душу молчание.
Сейчас я понял, почему некоторые преступники сдаются сами: когда осознание собственного проступка придавливает к земле, поневоле начинаешь мечтать о наказании, которое позволит самому себя простить.
Но наказания не было. Девушка из другого мира, моя нынешняя жена, узнала, что я могу стать причиной её скорой смерти, и просто сидела напротив. Я ниже склонил голову:
— Даже бесчувственным ублюдком меня не назовёшь?
Помедлив, она ответила:
— Мне кажется, у тебя очень много чувств. А ублюдок не стал бы извиняться… Ты часто так поступал с девушками? — её голос дрогнул, выдавая спрятанное за маской спокойствия волнение.
Она так хорошо держала себя в руках, что мне становилось только хуже. Лучше бы она швырнула в меня вазой.
— Ты первая, кого я привёл из другого мира… И раньше я не знал, что проклят. Долгое время не знал. Точнее, — я потёр лоб, — не верил. Я ведь глава рода со всей его защитой, а проклявший меня человек, казалось, магией не владел. К сожалению, сразу в проклятье я не поверил.
— Может, ты ошибся?
— Меня научили его распознавать. Ошибки нет.
Как же я хотел, чтобы это проклятье оказалось только дурным сном, но оно убивало раз за разом, от такого не отмахнёшься. К сожалению, так просто не отмахнёшься от мысли, что в день, когда оно было наложено, моя вторая жена Эваланда потеряла ребёнка, и это может оказаться вовсе не совпадением.
Усилием воли я подавил эти мрачные, отравляющие душу воспоминания. Что было, то прошло.
Здесь и сейчас я нахожусь с девушкой с удивительным именем Лена и должен спасти хотя бы её.
Было почти невозможно поднять взгляд из-за терзавшего меня чувства вины. Но я набрался сил и посмотрел ей в лицо. Она была бледна, но слишком спокойна для обрушившегося на неё известия. И так невыразимо прекрасна и царственна в своём спокойствии, что щемило сердце.
— Ты понимаешь, что можешь из-за меня умереть?
Лена кивнула.
— Понимаешь, что брачные чары будут провоцировать нас на близость?
На бледных щеках мимолётно вспыхнул румянец, она снова кивнула.
Я вдохнул и выдохнул. Теперь нужно рассказать, что мне придётся целовать её и даже иногда спать в одной постели, чтобы браслеты отпускали на службу.