И что за дурная привычка портить отношения с жёнами проблемами предыдущих? Лена — не Нейзалинда и не Талентина. Всё, что было в прошлых браках, не имеет отношения к этому.
— Твоё одиночество… — я заметил, как от этих слов дрогнули руки Лены, — в данном случае пойдёт нам на пользу. Если бы ты любила, принять обстоятельства, в которых ты оказалась, было бы труднее.
— Да. Ты прав, — она сглотнула.
Подумав, я решил, что надо сказать:
— Прости, что усомнился в твоих словах.
— У меня есть предложение. Может, оно очень глупое, но… Давай не будем сомневаться в словах друг друга. Ты поступил плохо, но я не уверена, что без этого твоего поступка мне сейчас было бы лучше, — она нервно мяла сцепленные руки. — Я не считаю тебя врагом, и сама твоим врагом не являюсь, поэтому давай говорить друг другу правду, так будет проще.
Лена робко на меня посмотрела.
— Согласен, но не в отношении служебной информации, — кивнул я, догадываясь, что в понимании Лены правда — это искренность до конца, а в моём — только взвешенное умолчание.
Она слегка улыбнулась:
— Хорошо. На государственные тайны я не претендую.
Я смотрел на её губы — влажные, соблазнительно приоткрытые — и пытался вспомнить, что ещё надо сказать, а в мыслях крутилось: «Поцелуй её. Поцелуй».
Возобновившийся треск стен подсказал, что надо заняться спасением дома. А потом можно и в непозволительных действиях сознаваться.
***
Понятно, что Раввер, женившийся на мне в надежде, что наше знакомство продлится не больше минуты, испытывал некоторые трудности с принятием нового положения вещей. Я видела, что ему стыдно за свой поступок.
Но я не понимала, зачем он с таким упорством спрашивал меня о чувствах к кому-нибудь другому. Разве мало было первого ответа? От этого разговора я ощутила себя ещё более неловко и почти ущербно: о любви мои одноклассницы начали говорить лет в четырнадцать-пятнадцать, с тех пор я всегда оказывалась не в теме по одной простой причине — ни один реальный мальчик, парень или мужчина не заставлял моё сердце биться чаще. Не признаваться же, что все мои идеалы — лишь герои книг и фильмов.
Мы с Раввером молча смотрели друг на друга.
Стараясь отогнать невольное восхищение им как мужчиной, я продолжила обдумывать полученную информацию, и сердце защемило от восторга: магия, здесь действительно существует магия, и я смогу ей пользоваться.
Стены затрещали. По спине побежали мурашки, я сжалась.
— Не бойся, — Раввер подался вперёд, словно хотел взять меня за руку, но тут же откинулся на спинку кресла и взялся за подлокотники. — Дом не причинит тебе вреда.