Цветок Раввера увядал на глазах, съёживался, ронял тающие лепестки.
— Это волшебство недолговечно, — тихо пояснил Раввер. — Теневые иллюзии надо постоянно подпитывать, для этого нужна практика. И не бойся тренироваться: тебя затягивало в тень из-за моей магии. Пока наши браслеты не соприкасаются, такого не повторится.
— А что делает твоё колдовство? Ты можешь войти в тень?
Мы были так близко, что мне стало жарко. Браслет потеплел. В груди потяжелело от нахлынувшего вязкого желания наклониться и прижаться к губам Раввера. Я забыла и бабочках, о магии, всё заслонил он.
— Да, могу, — хрипло прошептал Раввер, глядя на мои губы. — Только об этом не стоит распространяться…
Браслет дёрнулся, мои пальцы наткнулись на пальцы Раввера, он опустил взгляд на наши руки.
И решительно пересел в кресло. Всколыхнувшийся воздух обдал меня холодом, немного отрезвляя. Голова казалась тяжёлой. Радость исполнения детской мечты о волшебстве билась где-то глубоко внутри, а на поверхности остался жар сладкого, тревожного возбуждения.
— Я должен рассказать ещё несколько очень важных моментов.
Пальцы Раввера так сжимали подлокотники, что побелели от напряжения. Но это тоже прошло мимо сознания, одурманенного нарастающим желанием прижаться к Равверу и поцеловать.
Я стискивала кулаки, пытаясь остаться на месте, понимая, что если наброшусь на него сейчас, потом сгорю от стыда, даже если виной всему чары. А браслет упрямо тянул меня к Равверу…
Подавляющее волю желание навязано мне брачными чарами, но осознание этого борьбе с ними не помогало.
Глаза Лены почернели — так сильно расширились зрачки, поглотив искристую светлую радужку. Дрожь возбуждения пробегала по окутанному кружевами телу, и в складках пеньюара, среди узоров ткани я вдруг отчётливо увидел очертания гибкого юного тела.
Надо было закрыть глаза, но пугало ощущение, что стоит это сделать — и я окончательно потеряю контроль над ситуацией.
— Во-первых, — сипло начал я. Переполненные эротическими фантазиями мысли путались. Кашлянув, я продолжил: — С этими брачными чарами есть сложность: если мы не станем немного подыгрывать, уступать им, наши браслеты будут надолго склеиваться, а это недопустимо, потому что мне нужно посещать министерство, императора и заниматься прочими делами.
— Как уступать? — прошептала Лена, пугая жаркой чернотой своих глаз.
— Находиться рядом… кажется, я это уже говорил.
Она рассеянно кивнула.
— Спать в одной постели, — каждое слово давалось с трудом. — И это я тоже, кажется, упоминал.
Лена смотрела на меня. Её охватило знакомое по Талентине чувственное оцепенение, но я продолжил объяснять: