Рабочий красноармейский отряд имени Карла Маркса расположился на кратковременный отдых во дворе обсерватории. Люди устилали своими сонными телами каждую пядь земли.
Тихо. Ночь. В небе шевелились огромные хрустальные звезды.
Удалов не спал. Мучимый лихорадкой, он бродил но двору. На бледном худом лице вместо глаза у него зияла запекшаяся черная яма. Подняв лицо, он глядел в небо и искал в нем своим сиротливым единственным глазом ненайденную профессором звезду.
На крыше обсерватории шевелились люди. Они осторожно освобождали хрупкий купол от отягощавших его мешков земли.
Скрипнула дверь флигеля. Во двор вышел профессор. Он осторожно шел между спящими людьми, балансируя руками.
Удалов окликнул профессора. Профессор остановился. Удалов, силясь улыбнуться, задорно спросил:
— Ну как, нашли звезду–то?
Профессор наклонился к нему и радостно сказал:
— Ах, это вы, голубчик?
Потом он отшатнулся и воскликнул:
— Боже мой, что у вас с глазом?
— Уполовинили! — добродушно заявил Удалов. — Ничего, теперь вы за меня в оба посмотрите.
Потом вдруг ьытянул руки по швам, выпятил грудь, поднял подбородок. Он пролепетал застенчивым шепотом:
— Товарищ профессор, разрешите в трубу поглядеть.
— Ах, прошу вас, пожалуйста, — засуетился обрадованно профессор.
— А ребятам можно?
— Но они же спят?!
Удалов, вобрав воздуха, вдруг завопил:
— Кто звезды глядеть хочет — вставай!!
И люди, потревоженные в первом спокойном за семь суток сне, со стоном зашевелились, не в силах сразу сбросить гигантской тяжести сна.
Огромное небо сверкало звездами. Удалов сидел на металлическом табурете, припав своим единственным глазом к трубе рефрактора. Профессор шепотом рассказывал ему о таинственной жизни вселенной. Небо раскрывало свои глубины, поднося свои пылающие миры.
А на улице, у дверей обсерватории, выстроилась очередь продрогших, изнеможденных усталостью людей. Люди хотели увидеть далекое небо вблизи и терпеливо ждали. Они курили, говорили хриплыми голосами, толкались, пробуя согреться, но, входя в обсерваторию, движимые каким–то инстинктом, они почтительно снимали фуражки, хотя боец не снимает своего головного убора даже перед лицом смерти.
Человека охватывало огромное, спокойное волнение и хотелось побывать одному и думать о том, как замечательна жизнь.
Солнце наполняло огромные облака розовым нежным светом. И можно было видеть сквозь дымку горделиво поднятые вершины счастливого величественного города. В воздухе уже реяли ласточки, наступало утро.
А очередь перед дверьми обсерватории все росла и росла.
1937 г.