А дальше происходит следующее: она отводит взгляд в сторону, и уголки ее рта слегка приподнимаются. Она вытирает тряпкой крышку барной стойки и говорит мне при этом:
— Знаете, Грэм, а ведь это самое приятное, что вы как мужчина можете сказать женщине.
Помните, что вы чувствовали в такой ситуации? В ситуации, когда между вами и кем-то возникает… связь? Помните трепет в груди в тот момент, когда вы осознаете, что пересекли этот маленький мостик и что уже вроде бы существует некая взаимность чувств?
Может быть, мы с Мэри… Мне самому не верится, что я говорю это, но, может быть, мы с Мэри…
Нет. Нет, нет, нет! Не так быстро, Грэм. Шагай осторожно. Двигайся медленно.
Ведь и я, и она явно не хотим, чтобы кому-то из нас стало больно.
Я отвожу взгляд от экрана компьютера и откидываю голову назад так, чтобы я могла глазеть на белый потолок. Взор у меня затуманивается от недосыпания и сидения за компьютером в течение многих часов.
В дверь комнаты, где я нахожусь, стучится Букс.
— В конференц-зале еще осталась китайская еда, — говорит он.
— Это замечательно, — отзываюсь я без какого-либо энтузиазма.
Он подходит и кладет ладонь мне на плечо.
— Послушай, если ты даже не собираешься спать, поесть-то ты уж точно должна. Посмотри на себя — кожа да кости.
Я всегда была такой. Пять футов девять дюймов роста и сто двадцать фунтов веса еще с тех времен, когда я была старшеклассницей. Высокая и худая. Атлетическим такое телосложение не назовешь. Да, я не такая эффектная и хорошо сложенная, как мои сестра и мать.
— Ну все, они у нас в руках, — говорит Софи Таламас, заскакивая в комнату. — Сами команды, легальные продавцы билетов — все они у нас в руках. А еще все те, кто купил билет на какой-нибудь матч Национальной футбольной лиги на этой неделе в Окленде, Далласе, Вашингтоне или Кливленде.
Я поворачиваюсь на стуле и киваю ей.
— Прекрасно. Вы знаете, что теперь нужно делать, — говорю я.
Аналитики начнут просматривать все эти имена и фамилии и проверять, нет ли их в наших базах данных.
— Что-то в вас не наблюдается большого энтузиазма, — говорит Софи.
Я состраиваю гримасу. У меня энтузиазма вообще нет.
— Эмми не верит, что наш субъект фигурирует в каком-либо из этих списков, — говорит Букс.
— Он не стал бы покупать билет таким способом, ведь в таком случае он оказался бы в чьей-нибудь базе данных, — говорю я. — Он заплатит наличными. Думаю, он собирается «чикнуть» себе билет на этот матч.
Я даже съеживаюсь при слове «чикнуть», вспомнив о том виде пыток, которому наш субъект отдает предпочтение. Я переняла это слово у Букса — ярого спортивного болельщика. Когда он впервые произнес при мне фразу «чикнуть билет» (то есть купить его с рук возле стадиона прямо перед матчем), я мысленно представила себе человека с зазубренным ножом.