И вот уже все «сеансы Грэма» разложены на полу грузовика. Сначала мы эти записи просматриваем. У нас еще будет время на тщательный анализ его слов и фраз, и потратим мы на это далеко не один день.
Сейчас же мы просто ищем какие-нибудь зацепки относительно того, где этот монстр может скрываться. Поэтому я, быстро пробегая глазами по содержащемуся на этих страницах отвратительному самовосхвалению и циничной браваде, которой он сопровождает описание пыток своих жертв, ищу что-нибудь такое, что дало бы мне какую-нибудь подсказку…
— Мэри! — громко говорю я.
Некто по имени Мэри упоминается в записи «сеанса» номер двенадцать, а именно разговор с женщиной в каком-то баре. А затем эта Мэри снова и снова фигурирует в последующих «сеансах». Ей даже уделяется все больше и больше внимания с каждым новым эпизодом, который я читаю. Он испытывает к ней какие-то чувства. Он открывается ей. Он начинает терзаться из-за нее. Он постепенно влюбляется в нее.
Мэри — барменша, посещающая курсы в колледже и пытающаяся избавиться от алкогольной зависимости. Но какая у нее фамилия? Где она живет? Нам что, придется по всей Пенсильвании разыскивать женщину по имени Мэри?
Затем мы замечаем, что он дает слабину после того, как осознает, что мы уже подбираемся к нему. Самовосхваление все еще прорывается в его разглагольствованиях то там, то сям, но он явно начинает нервничать. Постепенно он теряет уверенность в себе, хотя и пытается убедить себя — и нас, — что этого не происходит.
Как он поступит по отношению к Мэри?
— Нам необходимо ее найти, — бормочу я.
Букс подносит портативную рацию ко рту.
— Как там у нас насчет собак, отыскивающих человеческие останки?
— Собаки здесь, — раздается из рации чей-то голос. — Мы начнем с его приусадебного участка и затем отправимся в лес за домом. А еще мы прямо сейчас направим агентов прочесать его.
— Давайте читать дальше, — говорит мне Букс. — Где-то должна всплыть еще какая-нибудь подсказка.
Однако я уже почти все прочла, но больше ничего не обнаружила. Читая запись «сеанса» номер двадцать один, датированную вчерашним днем — то есть воскресеньем, когда он улизнул от нас на стадионе «Форд Филд», — я почувствовала, что Грэм теряет самообладание. Хорошо. Замечательно. Однако после его последних произнесенных в тот день слов у меня мурашки бегут по коже.
«Она знает слишком много».
— Он собирается ее убить, — говорю я.
А затем я дохожу до последней записи, датированной сегодняшним днем, то есть первым октября.
«Сеансы Грэма» Запись № 22 1 октября 2012 года
Я не… я не хотел этого для тебя, Мэри. Я не хотел этого для нас. Ты должна мне поверить. Пожалуйста, скажи мне это — скажи, что ты веришь тому, что я сейчас говорю. Все это время я лгал тебе. Лгал самому себе, убеждая себя, что с тобой я мог бы быть другим и что все могло бы быть по-другому. Но, пожалуйста, поверь мне сейчас. Пожалуйста, поверь мне, что, если бы я встретил тебя раньше, все было бы по-другому и я изменился бы. Я знаю, что изменился бы. Изменился бы ради тебя, Мэри.