С тех пор, мы лучшие друзья, и в последние три года, он видел меня на каждом этапе эволюции под названием «Я ненавижу Холта». Он помог мне побороть много разрушительных наклонностей, но сегодня определенно наблюдается регресс.
— Кэсси, чего ты хочешь?
Вопрос кажется обманчиво простым, но я-то лучше знаю. Тристан не задает легких вопросов.
— Я не хочу, чтобы он вызывал во мне подобные чувства.
— Я не спрашивал, чего ты не хочешь, я спросил, чего ты хочешь. Если бы ты могла что-то изменить в своей жизни, независимо от настоящего, прошлого или будущего, что бы это было?
Я усердно думаю. Ответ прост. И невозможен.
— Я хочу снова быть счастливой.
— И что сделает тебя счастливой?
Итан.
Нет.
Да. Итан, который обнимает и целует меня.
Нет. Ты не можешь. Он не будет так делать.
Итан, чьи руки будут скользить по моему телу, раздевая меня.
Боже, нет.
Итан, который стонет моя имя и двигается внутри меня, заявляя о своей вечной любви.
О, господи.
Я встаю и направляюсь на кухню. Мои руки дрожат, когда я хватаю ближайшую бутылку вина, откупориваю ее и наливаю себе полный стакан. Тристан прислоняется к дверному косяку. Я чувствую его неодобрение, делая огромные и быстрые глотки.
— Кэсси…
— Не хочу ничего слышать.
— Я хочу потусить с тобой сегодня.
— Нет.
— Да. Тебе необходимо проветриться и перестать быть одержимой великолепным мистером Холтом.
— Пожалуйста, не называй его «великолепным». Или «мистером Холтом». Вообще не упоминай его. Будет просто здорово.
— Позволь мне отвести тебя в «Сафари». Это ночной клуб. Там ты сможешь строить всем глазки, сколько твоей душе угодно.
Я опустошаю свой стакан.
— Тристан, если я в чем-то сегодня и нуждаюсь, так это напиться в одиночестве до полубессознательного состояния. Ты же знаешь, стоит мне выйти из дома, и это закончится тем, что я трахнусь с незнакомцем, который на несколько часов заставит меня забыть о «Мудаке-которого-нельзя-называть». Затем утром ты прочтешь мне лекцию о том, как бессмысленны случайные связи и как я использую их, чтобы уменьшить боль, вызванную прошлыми отказами со стороны Его Королевского Мудачества, и что, в конце концов, мне нужно избавиться не только от симптомов зияющей дыры в моем сердце, но и от причины ее возникновения.
Он выдыхает и моргает.
— Ну, ты только что уместила больше самосознания в эту напыщенную мини-речь, чем за все время нашего знакомства. Я уже начал было думать, что ты не слушаешь, когда я говорю с тобой.
— Я слушаю. И, может, даже усваиваю. — Снова наполняю стакан.
— Спасибо вселюбящему Богу Солнца, — говорит он и подходит ко мне, чтобы обнять. — А теперь, когда ты собираешься поговорить с ним?