останется в уходящем году.
Работы было полно, и, занимаясь ею, Кира почти стала прежней. Просто некогда стало бояться, следить за каждым словом — и вроде бы не происходило ничего особенного.
На девятый день собрались все вместе у Елены Тимофеевны. И Элка пришла, и Дэн. Только Мили не было, ее телефон все так же упорно молчал.
— Наверное, номер сменила. И новый никому не оставила, растяпа! — выразил Денис общее мнение.
На том и успокоились. Вспомнит — объявится. Расстроится, конечно, что так поздно обо всем узнала. Но тут уж ничего не поделаешь. Всякое бывает.
Денис выглядел хорошо: никаких следов возлияний, новая прическа, дорогой одеколон, уверенные манеры. Видимо, решил свои проблемы, о которых упоминал в прошлый раз, бросил пить и помирился с женой. И любовницу еще вдобавок завел, с него станется.
Элкин вид по-прежнему огорчал. Одета с иголочки, дорого и модно, но вот в остальном… Худющая, волосы тусклые, глаза запали, кожа посерела. Денис и Кира исподтишка переглянулись, поняв друг друга без слов.
— Как твои дела? — осторожно спросила она.
— Нормально, — равнодушно бросила Элка, — а что, непохоже?
— Знаешь, не очень, — решительно вклинился Дэн, — ты ж у нас юла, красотка, хохотушка, а...
— А превратилась в уродину? Это хотел сказать? — усмехнулась она.
— Ты прекрасно понимаешь, что я хотел сказать, — не дрогнул Денис. — Выглядишь нездоровой, молчишь все время. Что-то случилось? Мы можем помочь?
— Ладно вам! — Элка махнула рукой и на минуту стала прежней. — Ничего у меня не болит. И все хорошо. Просто накатило что-то.
Больше ничего вытянуть из нее не удалось. Надо же, впервые в жизни Элка что-то о себе скрывала. Но Кира, как ей показалось, догадалась, что происходит...
Гости — или как правильно назвать тех, кто пришел на поминки? — собрались уже расходиться, как вдруг у Раи, соседки Елены Тимофеевны, запел мобильник. Учительница внука-первоклассника принялась строго отчитывать нерадивую бабку: почему не пришла за внуком к двенадцати тридцати?! Сегодня продленки нет, она вчера русским языком всех предупредила. Ей надо срочно уходить, а ребенка до сих пор не забрали! Бабушка принялась виниться, оправдываться: ничего ведь не сказал! Забыл, наверное, оголец! Она сию минуту прибежит. Пусть уж пока Ринатик в вестибюле посидит…
Все поневоле слушали бабкины причитания. А Елена Тимофеевна, стойко державшаяся до этого момента, сжалась, сникла и заплакала.
— Счастливая ты, Рая! Хоть сама-то понимаешь, какая счастливая? Мне бы внука! Всегда хотела, так хотела…— говорила она, давясь слезами, — и пусть бы учительница звонила, пусть ругалась. Пусть двоечник, какой угодно, лишь бы был! А теперь — всё. Ленечка мой…