– Тащить стокилограммовое тело ради того, чтобы его все равно убили? Нет уж, уволь. Идем к завесе, маг.
– Я согласна с ним, – шепнула девушка.
– Кто ты и откуда? – не сдавался Иттан.
– Я – наемник, маг. – Молчун отбросил кинжал в воду. – Иду туда, где платят.
– И как ты оказался в гарнизоне?
– Неисповедимы пути богов наших, – хмыкнул молчун, всем видом показывая нежелание продолжать задушевную беседу. – Все, мы можем идти?
Тая пошарила по карманам убитых, но, не обнаружив там ничего стоящего, кроме нескольких орехов и мусора, огорченно вздохнула.
– Я готова, – сказала она.
Молчун кивнул.
По линии берега они двинулись на восток и вскоре обнаружили завесу. Соль покрывала траву и мох как снежное полотно. Завеса будто выплевывала ее, потому все вокруг было усыпано белым. Иттан потер солинку между пальцев, понюхал – пахло гарью и ржавчиной.
Завеса сверкала, сияла, манила в себя. Рейк побывал там и выжил – так, значит, из нее можно вернуться. Иттану так хотелось переступить границу, что он едва удержал себя от неосмотрительного шага. Завеса звала его. Он был нужен ей. Как заблудший сын – матери. Она тянулась к нему, гладила по волосам и просила остаться с ней.
Слиться воедино.
– Все в порядке? – Тая пощелкала пальцами перед глазами Иттана.
– Да. – Он стряхнул наваждение. – Не понимаю, зачем поисковому отряду нужен маг?
– Когда мы ходили одни, с завесой творилось неладное, – ответил молчун, сгребая лопаткой соль. – Она закрывалась и открывалась, изнутри кто-то орал, твари сыпались одна за другой. Но вот ты здесь, и она молчит.
Только зовет…
Надрывно.
Безысходно.
Втроем они собрали соль в холщовый мешок – получилось с десяток горстей. Ветра стихли, а с ними умолкла и непогода. Выглянуло солнце.
– Вот бы заглянуть внутрь. – Молчун сложил ладонь козырьком. – Но жизнь дороже.
Иттан мысленно попросил завесу подождать. Он вернется к ней. Разгадает ее тайну. Успокоит.
Тая ободряюще сжала ладонь Иттана, и ее холодные пальчики переплелись с его. Всю дорогу до гарнизона они не разговаривали, а по прибытии разошлись кто куда.
Иттана ждал долгий и неприятный отчет перед комендантом.
Трауш
Сегодня, спустя две недели после родов, Сольд впервые вышла из спальни, чтобы поприсутствовать на завтраке. Ребенка она отдала кормилице, и Трауш, признаться, был рад, что наконец-то остался наедине с женой. Слуги, прочувствовав настроение высокого лорда, расставили блюда и беззвучно удалились кто куда.
В столовой повисло молчание настолько тяжелое, какого не случалось даже при первых встречах Трауша с будущей леди. Сольд вся напряглась и на каждый звук реагировала быстрым поворотом головы – ждала, что заревет сын. Трауш долго и вдумчиво промазывал кусок булки сливочным маслом, изведя половину масленки. На все его попытки завести непринужденную беседу супруга реагировала скупым: «Угу», «Да-да», «Конечно».