Иттан не воротился еще от коменданта, но утром он дал мне ключ (как раз после того, как потребовал жить в его спальне, пока все не наладится), и теперь я обживалась в покоях графа. Ткнулась носом в подушку, представила, что этой ночью мы вновь заснем вместе.
Щенячий восторг затопил сердце.
Куда Иттан денет свое приобретение (к слову, не самое нужное)? Оставит у себя или найдет чулан, пригодный для жилья?
Лучше бы оставил. Я бы что угодно отдала, только бы иметь возможность вжаться в него во сне будто случайно, подслушать мерное дыхание, считать удары сердца.
Так замечталась и не заметила, как в дверях показался Иттан. Угрюмый – видимо, разговор не задался, – разбитый и измученный, но в спаленке сразу стало гораздо уютнее.
– Как прошло?
– Все нормально. Рейка поместили в лазарет, и он подтвердил, что в тот раз Локк и Арно осматривали окрестности, молчун обходил прибрежную линию, а Кай и Рей остались наедине с ним. Они-то и втолкнули его в завесу. Впрочем, внутренностей той бедняга не помнит – говорит, все отшибло до момента, как очнулся с гноящейся ногой посреди чащобы. – Пожевал губу отрешенно. – В общем, убийство предателей нам прощено и отпущено. Скажи-ка мне вот что. – Иттан достал из сумки склянку с мазью и цапнул меня за руку, я и пикнуть не успела; наложил мазь на царапины. – Когда шел сюда, мне какая-то женщина вслед смотрела, разинув рот. И подружке своей бормотала, мол, я тот самый чернокнижник, что тебя себе заграбастал.
Я засмущалась.
– Я сказала, что нахожусь под твоим покровительством.
– Как это понять? – Иттан отпустил левую руку и принялся за правую. Он втирал мазь круговыми движениями, чуть щекоча кожу.
– Я твоя, и никто не имеет права мной пользоваться… без твоего согласия.
На что Иттан твердо ответил:
– Моего согласия они не дождутся.
Закончив с руками – кожа пропахла мятой и чем-то горьким, но вкусным, – он осторожно мазнул мне по щеке.
– Больше без разрешения ни шага. Невыносимая девчонка, куда-то убежала, вся изранилась, – пожурил, закупоривая склянку. – Голодна? – И протянул промасленный сверток, внутри которого я обнаружила ломоть хлеба и три серо-желтых куска сыра. Обычным солдатам подобных вкусностей не выдавали, а значит, Иттан поделился своим ужином.
Сыр таял во рту, хлеб был только из печи, еще тепленький.
– Так ты декан? – прожевав, спросила я.
А декан – кто это? Какая-то важная шишка в академии, типа главного, как его там, ректора? А чем светлый факультет отличен от темного? И какие вообще есть факультеты? Боги, да что такое этот факультет?!
Сколько незнакомых слов, врезавшихся в память…