Вечного сна.
– Напрасно. Вот она – темнота. Вот он я, который, поверьте, может быть весьма опасен, – он уже почти шептал. – И что вы будете делать теперь, мисс Лочестер? Куда побежите, если ваша смерть опалит вас своим ледяным дыханием?
Я прикрыла глаза: в странной обречённости, сама не зная, почему не пытаюcь бежать или кричать.
Широко распахнула – когда прикосновение к моему лицу заставило меня вздрогнуть, точно от пощёчины.
Его прохладные пальцы скользили по коже медленно, осторожно. Они откинули растрепавшиеся волосы с моего лба, бережно заправили за ухо непослушный локон – и двинулись от виска к скуле, едва касаясь . Потом – ниже : нежным туше – по щеке, дразнящей лаской – по шее, прежде чем цепко поддеть подбородок. Заставили вскинуть голову, чтобы их обладатель мог снова вглядеться в мои глаза так пристально, будто искал в них ответ на неведомый мне вопрос.
Я должна была хлестнуть его по руке. Должна была ударить его и бежать, пресечь все вольности, пока те не зашли слишком далеко. Его касания были приятны, они разливали в крови мучительно-сладкое тепло, которого я никoгда не испытывала прежде – недозволенная реакция, почти пугавшая меня… но мысль о том, что эти же ласковые пальцы могут скользнуть к вырезу платья, пугала меня совершенно точно.
И, прекрасно понимая, что происходит и может произойти – я всё еще не бежала. И не кричала.
Он не перейдёт черту. Он не поддастся порыву, которому когда-то поддался Том, не сделает ничего, что я не хочу или к чему нe готова. Это было безумием, но откуда-то я знала это, и знала cовершенно точно.
Или просто верила настолько, что это казалось мне знанием.
Но, похоже, это и было тем ответом, что он искал.
– Вы не боитесь меня, – произнёс «корсар» наконец.
Не спрашивая – утверждая.
– Нет.
Мой ответ прозвучал приглушённо и хрипло, на грани выдоха и шёпота.
– И снова напрасно. – Он улыбнулся, но эта улыбка отчегo-то была невесёлой. Отвёл пальцы, высвобождая мой подбородок, опустил руку – и мне вдруг снова стало холодно. – Когда я говорил про опасность, я не шутил. Вы не бежите от того, от кого бежали очень многие.
– Правда? Чем же вы так опасны?
Он не ответил.
Лишь улыбка его померкла.
– Вы поражаете меня, Ребекка, – сказал он затем. – Я знаю, что вы видите мою тень. Вы не готовы поддаться ни мне, ни ей, вы брали с собой нож, намереваясь ей противостоять. Но она и правда вас не пугает – вы просто… учитываете её существование. Вы, вчерашний ребёнок… – он помолчал. Чуть отвернулся, глядя теперь не на меня, а в темноту. – Впрочем, может, в этом всё дело. Вы слишком юны, чтобы в полной мере понимать: этого стоит бояться.