«А если всё переиначить сейчас?»
Качаю головой, поражённый собственной глупостью: хочу поставить свою жизнь под угрозу ради страсти. Это ведь страсть, не более: красивая трепетная девушка, привлекательность юности. А может даже побочное действие проклятия, ведь оно создано для того, чтобы связать два рода любовью и брачными узами.
Надо скорее выбросить эти мысли из головы.
Надев халат, иду в своё тайное место успокоения. Как и многие воины, я могу утихомирить чувства в изматывающих тренировках, но упорядочить их лучше получается за делом, почти стыдном для вояки вроде меня.
Моя маленькая страсть, которой удалось развиться здесь, в относительном спокойствии Викара.
Через тайный ход за панелью с цветочным узором я поднимаюсь на одну из башен. В нос ударяют запахи растворителей и красок.
Часто расположенные стрельчатые окна затянуты отполированными слюдяными пластинами, в ночном сумраке едва различаются стоящие вдоль стены пластины и полотна, сундуки с красками и реагентами, стеллаж с принадлежностями.
— Сефид.
Моя барханная кошка выходит из стены, глаза — как сияющие сапфиры.
— Свет.
Окна чернеют, а комнатка озаряется дневным светом, возвращая из сумрачного небытия картины и вещи. Сефид растягивается на коврике под одним из окон и следит за мной задумчивым взглядом. Ночью она мой незаменимый помощник: ни один светильник не способен дать такого чуткого естественного света.
В кончиках пальцах ощущаю покалывание, а в груди — щемящее волнение. Я ещё не вполне знаю, что буду рисовать, но какая-то идея, желание уже просятся наружу, и я ставлю на треногу мольберта одну из прямоугольных заготовок холста. Преимущество Императора — я могу не беспокоиться о расходных материалах, и это придаёт смелости, позволяет выливать переполняющую меня жажду созидания в изображения.
Сжимаю шероховатый стержень прессованного угля, встаю к холсту и делаю первый изящный росчерк, за ним ещё и ещё. Трепет в груди нарастает, я позволяю руке пуститься в пляс, позволяю какой-то глубоко спрятанной части меня действовать в обход разума.
Штрих за штрихом, линия за линией, в чувственных изгибах узнаю стройное девичье тело, разметавшиеся по плечам волосы, лицо. Не позволяя себе думать, вытаскиваю из сундука заготовки красок, готовые к бою кисти.
Стремительными мазками обнимаю фигурку багряным фоном шёлковых подушек и узорчатых ковров, намешиваю матовый бело-розовый с золотистым оттенком цвет и прокладываю на фигурке и лице пятна цвета. Я вижу её перед мысленным взором: нежную и чувственную, обнажённую, во всём многообразии цветов и оттенков, я швыряю их на палитру, на холст, я переношу её из мира моих грёз сюда. Рука движется, движется и движется, выводя из мешанины цветных пятен лицо Мун, жёлтые глаза, соломенное золото волос, её жаждущее ласки тело. В какой-то миг кажется, что сейчас она потянется ко мне и обхватит точёными руками за шею.