— Хвостов? Но Максим же не виновен! Какое дело? Как могут обвинять человека в несуществующих преступлениях?
— Поверьте, я ни минуты не сомневаюсь в невиновности Максима. Но нашли же они основания…
Медовые глаза Верлады воззрились на меня, загоревшись каким-то недобрым светом.
Несмотря на его возражения, я всё же покинула дом. Он пытался следовать за мной, но я категорически запретила ему это.
***
После подачи ходатайства я добилась встречи со следователем Хвостовым.
Меня принял полноватый человек в форме.
Его немигающие глаза долго смотрели на меня, как будто оценивали.
Говорил он звучным голосом, перебирая папки на столе:
— Вот вы утверждаете, что Ковалевич невиновен. Но откуда такая уверенность? Ведь познакомились вы с ним совсем недавно.
— Это так. Но даже за этот краткий срок я успела узнать Максима. Уверена, он не способен на предательство, — твёрдо сказала я.
— А вот собранные нами факты говорят о другом. Встречался он с иностранцами? Встречался.
— Да, но это были коллеги по цеху, интеллигенция…
Хвостов рассмеялся.
— Э, знаете, милая… Сколько агентов зарубежных разведок прячутся под личинами писателей или художников! Вы знали этих людей лично?
— Нет, слышала только из рассказов Максима. И слышала в основном положительное. Да, они носители чуждой западной культуры. Но Максим вовсе не попал под их пропаганду. Он даже осуждал их за… так называемое «чистое искусство».
— А вы были свидетелем разговоров Ковалевича с иностранцами?
— Нет.
— Так откуда же вам известно о чём они говорили!!!
Последние слова Хвостов выкрикнул, и ударил толстой ладонью по столу…
Его тон обескуражил меня.
— Как вы можете утверждать безапелляционно, что вербовки не было! — кричал Хвостов.
— Максим чистый и честный человек, — чётко произнесла я.
— Какая наивность! А взять его искусство… Это же проповедь буржуазных идей!
— Почему?
— Например, изображение богини Геры. Это же… проповедь язычества!
— Но это же абсурд! — громко сказала я. — Древнегреческая религия — часть мировой культуры!
— Не забывайтесь!
Воцарилась тишина.
Хвостов вытер платком лоб.
В это время зазвонил один из телефонов.
— Да, да… Конечно… — кратко сказал в трубку Хвостов, положил её и поднял тяжёлый взгляд на меня.
— Вина Ковалевича доказана неопровержимыми уликами. Есть и показания его коллег.
— Каких коллег?
— Не имеет значения. Кроме того, он сам уже признал свою вину…
— Под вашим давлением… признаешь всё что угодно. Вы — мерзавец и негодяй! — в исступлении закричала я.
— Но, но не забывайтесь! Я знаю…
Глаза Хвостова лихорадочно заблестели.
— Вы его так защищаете, потому что вы его сообщница. У нас появились данные…