Оставшись один, он снял пиджак и галстук, мешающий дышать, расстегнул рубашку. Открыл настежь окно и сел в кресло перед выключенным телевизором. Какой же он, оказывается, дурак! Думал, что тренировать детей — это так, занятие для неудачников. А ведь ему предлагали, когда он вышел из больницы, устроиться в одну из лучших спортивных школ Москвы. Но он решил, что престижней будет вести бодибилдинг. И промахнулся, однозначно промахнулся. С мальчишками работать намного интересней и веселей, чем с толстыми тетками и бритоголовыми качками. Только что Николай сам в этом убедился. Реваз просит его вести мастер-класс, и вообще курировать спортивные мероприятия города. Говорит, для них это огромная честь. Что ж, раз так…
Николаю захотелось немедленно позвонить Ксюше, поделиться с ней своей радостью. Они разговаривали вчера, но ему казалось, это было неделю назад. Он взглянул на часы. Поздно, конечно, но ведь она редко ложится спать раньше часа ночи.
Николай набрал номер мобильного. Раздались долгие гудки. Трубку никто не брал. Значит, все-таки уснула. А жаль. Ей бы приятно было услышать, что у него все хорошо.
Он поколебался и повторил вызов. Опять двадцать пять. Ладно, соня этакая! Николай хотел, было, нажать «отбой», но в это время в аппарате раздался щелчок и чужой голос произнес:
— Да, слушаю.
— Кажется, я не туда попал, — проговорил Николай извиняющимся тоном.
— А вам кого нужно?
— Ксению.
— Кто ее спрашивает? Николай?
— Да. — Он наконец узнал голос Ксюшиной матери.
Так и есть, Ксюшка уснула и не слышит, как он трезвонит.
— Как Ксюша? — спросил Николай. — Ей лучше?
— Какое лучше! — в трубке послышался отчетливый всхлип.
У него неприятно кольнуло сердце.
— Что, все так и продолжается? А лекарство? Не помогло?
— Коля, у нас несчастье. Ксюшенька… она… — В ухо ударил поток рыданий.
Николай вскочил.
— Да что такое стряслось? — У него сдавило виски, словно клещами.
Ведь ничего не может произойти, ничего ужасного. Почему сейчас — когда все складывается так удачно? Почему?
— Вера Аркадьевна, вы слышите меня? — Он, наконец, овладел собой. — Объясните, в чем дело. Ксюша… жива? — Он сам не понял, как выговорил это дикое слово.
Жива! Как она может быть не жива?! Как можно было даже предположить такое?!
— Жи-жива, — запинаясь, произнесла мать.
Слава тебе, Господи. Вязкий ком, торчащий в горле, проскочил вовнутрь. Теперь у Николая появились силы продолжать разговор.
— Вера Аркадьевна, вы должны мне сказать.
— Да, да. Она… Ксюша… поехала в спортзал.
— Как в спортзал? Зачем?
— На тренировку. Сказала, у нее ключи. Ох!