Ксюша смотрела на нее с презрением и недоверием.
— А книги? — поколебавшись, спросила она.
— Я купила их в «Букинисте», — всхлипывая, проговорила Сонька. — Я ровно ни черта в них не понимаю, как и ты.
— Ну хорошо, а клиенты, которые платят тебе бешеные бабки?
— Нет у меня никаких клиентов!
— Как же нет, если ты живешь в таких хоромах? Ездишь на иномарке!
— Это все теткино! — Телега вытерла ладонями мокрое лицо. — Тетка у меня врач. Профессор-гинеколог. Лучшая в Москве. Оперирует столичную элиту, та ей и благодарна. У нее руки золотые.
— Где ж она сейчас?
— Уехала в Алжир на полгода. Меня оставила квартиру стеречь. Ну и деньжат немного подкинула, я у нее единственная племя-янница-а! — Сонька опять заревела в голос.
Ксюша, обескураженная, мельком глянула на Макса. Тот скорчил ей обезьянью физиономию. Видно было, что он едва удерживается, чтобы не схватиться за живот от смеха. Она показала ему кулак, и он выпрямился и встал ровно.
— Я… все равно не верю тебе, — произнесла Ксюша без прежней, однако, решимости. — Ты нарочно пудришь мне мозги.
— Посмотри на меня, Ксюшенька, — взмолилась Сонька. — Разве я могу быть опасной? Я… я такая несчастна-ая-я!
— Заткнись! Говори по-человечески.
— Вы все, с самого детства, такие везучие, красивые! Мальчишки за вами бегали! А я, кто была я? Телега! Уродливая, глупая Телега, от которой все отворачивались, которую шпыняли и дразнили. Я завидовала вам. А кто бы не завидовал на моем месте? Всю жизнь одна, у меня и мужчин-то не было. Кому я нужна с этим лицом, с этими глазами, ртом? Я в мечтах представляла: каково это, когда тебя ласкает красавчик? Думала, когда-нибудь придет такой волшебный день. И вдруг… вдруг тетка уезжает. Оставляет мне квартиру, машину, шмотки. Пусть ненадолго, на шесть месяцев — но ведь это другая жизнь. Я знала, что меня ждет сюрприз. Я надеялась. Колесила в машине по городу. И встретила тебя! Я смотрела, и мне хотелось ослепнуть: ты стала еще красивей, чем была в школьные годы. Я сразу ощутила себя убогой и жалкой, несмотря на все эти дорогие вещи, побрякушки, несмотря на автомобиль. Я поняла свое место. Потом ты заговорила, и я услышала у тебя в голосе тоску. Мне было странно это — если бы каким-то чудесным образом я оказалась в твоем теле, я ни минуты бы ни стала грустить. Наоборот — я бы пела, плясала, веселилась, кружила головы мужчинам, бросала бы их без капли жалости, развратничала, изменяла. Но ты заговорила о любви, и твой голос дрожал от нежности и боли. Мне вдруг открылась неведомая ранее истина — и красавицы могут быть несчастными, немилыми, отвергаемыми. Иными словами, перефразируя известный мексиканский сериал, красивые тоже плачут. — Сонька перестала всхлипывать, взгляд ее прояснился, лицо сделалось вдохновенным, и оттого менее уродливым.