Знание-сила, 1997 № 03 (837) (Журнал «Знание-сила») - страница 9
Страна жила как бы на двух скоростях. Большая часть населения находилась, по существу, в докапиталистическом обществе. Известный аграрник Чаянов исследовал состояние российской деревни на примере Смоленщины, и вот что он обнаружил. Большинство крестьян хотя и вынуждены были вести не чисто натуральное хозяйство и продавать свою продукцию на рынке, но выручку либо проедали, либо тратили почти полностью на закупку городских изделий. Накопления капитала почти не происходило либо происходило на уровне, сравнимом с докапиталистической Европой. Попытки Столыпина выделить в деревне твердый частнохозяйственный слой, как известно, потерпели неудачу, начался даже обратный процесс возвращения крестьян в общину.
Но и в российских городах того времени мы видим совершенно не тот капитализм, который существовал в ту пору в Западной Европе или США. Это был либо государственный, казенный, либо полуколониальный и зависимый, либо даже непосредственно иностранный капитал, ориентированный не столько на узкий российский рынок, сколько на сбыт продукции за рубежом. Что все это означает? Только одно: несмотря на вес наросты капитализма, Россия отнюдь не была еще буржуазной страной. Начатки индустриализации, выпестованные царским правительством, натолкнулись на жесткие исторические рамки.
П. Филонов «Налетчики»
Г. Гольбейн. «Посланники» (фрагмент)
П. Филонов «Рабочие»
Поражения России в первой мировой войне отчетливо продемонстрировали хозяйственную и инфраструктурную слабость страны. Пройдя исторический круг, империя как бы снова оказывалась в том же положении, в каком она была в 1856 году. Что это означало? Только одно — царизм не в состоянии был сделать Россию истинно капиталистической страной. Почему?
Прежде всего следует обратить внимание на саму структуру царской системы. Царистское самодержавие как система восточного деспотизма существовало, в отличие от западноевропейского абсолютизма, опираясь на изолированные крестьянские общины. Но к началу XX века оно все больше оказывалось в положении змеи, вынужденной пожирать свой собственный хвост.
Державно-имперские и властно-политические интересы побуждали его усиленно выкачивать деньги из крестьянских общин (с помощью различных налогов и податей, акцизов и других), чтобы осуществлять индустриализацию. Однако выбивать средства из нищих в массе своей крестьян становилось все труднее. Маркс — в период, когда он сблизился с аргументами русских народников,— правильно замечал, что капитализм в России не установится до тех пор, пока царское правительство не сгонит большинство крестьян с земли, то есть не уничтожит общину. Однако царизм мог позволить себе грабить и разрушать общину, но уничтожить ее полностью он не мог — это значило бы разрушить основу своего собственного государства, то, на чем держался самодержавный восточный деспотизм- Выйти из этого противоречия в рамках существовавшей системы было невозможно; систему пришлось бы менять. Но кто мог бы ее изменить?