— Где сейчас находится полк? — спросил Уваров Доронина.
— На марше, — ответил тот и щёлкнул крышкой часов. — Через час с четвертью будет на окраине Гжатска.
— Я хотел бы его видеть. А вы, Карл Филиппович, не желали бы посмотреть?
— Вас? Что? Посмотреть? О да! Яволь!
С небольшого курганчика на краю города они увидели вдали колонну кавалерии.
— Вот и полк! — объявил Доронин, узнавая его по красным мундирам, в которые были облачены всадники.
Клаузевиц поспешно достал часы и хмыкнул.
— Что, Карл Филиппович? Чему удивляетесь? — поглядел через плечо Уваров.
— Пунктуалиш… Пунктуалиш… Зеер гут!
Стрелки часов показывали двенадцать.
Глядя на всадников, не верилось, что только вчера они имели жаркие схватки с врагом, а до того провели в боевых делах более двух месяцев. Выдавили лишь бинтовые повязки да выгоревшее под солнцем и наспех залатанное обмундирование.
Полк прошёл, и Уваров проследил за его последней шеренгой, по которой опытный начальник мог определить многое. Не напрасно командиры ставили в неё самых лучших, отборных всадников на добротных конях и в справном снаряжении.
— Хороший полк, граф, — сказал Уваров. — Надеюсь, он и в сражении покажет себя превосходно.
— Яволь, яволь, — сказал немец. — Так точно…
А тем временем к Бородину, где сосредоточивалась для генерального сражения русская армия, подходили резервы из глубины страны. Генерал от инфантерии Милорадович привёл к Гжатску шестнадцать тысяч пехотинцев, кавалеристов, артиллерию. Из Москвы прибыло двадцать тысяч ратников ополчения. Из Смоленского ополчения поступило семь тысяч. Все они горели желанием схватиться с наступающим к Москве врагом.
23 августа, когда на Бородинском поле шли спешные работы по оборудованию оборонительных позиций и войска занимали определённые планом сражения места, арьергард под начальством генерала Коновницына отходил к Колочскому монастырю. Основанный четыре века назад монастырь находился в восьми вёрстах от Бородина, у реки Колочи, откуда и брал своё название. Неподалёку от его высоких стен проходила главная дорога на Москву.
Готовясь к генеральному сражению на не совсем выгодной для русской армии местности, главнокомандующий рассчитывал восполнить её недостатки путём искусного использования войск и инженерных укреплений, но для этого нужно было выиграть время.
— Арьергарду держаться до последнего! — приказал он Коновницыну через офицера. — Держать неприятеля до конца!
Не слишком многословный генерал ответил:
— Передайте главнокомандующему, что ни одна французская душа далее монастырских стен не пройдёт.