— Так точно, есть! Премьер-майор Павел Иловайский без дела.
— Сын донского атамана?
— Совершенно верно!
— Вот его и назначить!
Через два дня в расположение казачьей части явился Павел Иловайский с предписанием на должность командира полка. Андриан Денисов молча прочитал документ и направился к Платову.
Позже, вспоминая тот случай, Андриан Карпович писал:
«Платов объявил мне волю князя, чтобы я шёл в армию волонтёром.
— Полк можно у меня взять, но принудить благородного человека влачиться по степям — не думаю, чтоб захотели, а потому я еду домой и буду учиться пахать и жить своими трудами.
Тут же я просил Платова пересказать эти слова князю Потёмкину».
Неизвестно, передал ли казачий атаман эти слова Потёмкину или нет, только Андриан Денисов продолжал службу в полку. А причина неудовольствия светлейшего состояла в том, что некогда он имел неприятность с дедом Андриана, Фёдором Денисовым, бесшабашным казачьим генералом и первым донским графом. Ныне Потёмкин решил отыграться на его внуке.
Вскоре Андриан Денисов познакомил Раевского со своим знаменитым дедом.
— Знал, знал твоего отца, — заявил тот, пожав Николаю руку. — Храброй души был офицер.
Сухопарый и подвижный генерал ходил слегка боком, прихрамывая и волоча ногу. Левая рука висела плетью. Всё тело было в рубцах.
Вот уж кому в сражениях не везло! Человек исключительной отваги, он лез в самое пекло, где в его чине и годах быть совсем не пристало. Едва замечая в неприятельском строю слабину, он бросался туда очертя голову.
Воспрянув от кружки вина, генерал стал демонстрировать раны.
— Вот этот, — ткнул он в шрам на боку, — я получил в первом сражении. Тогда был молод, горяч. Врубился в турецкую конницу с сотоварищами, там меня и пырнули. Но прежде семерых янычар отправил к Аллаху. А вот эту отметину оставила пуля. Прошла, проклятая, сквозь меня. Вот сюда вошла, вон там, — закинул он руку за плечо, — вышла. Зришь? Зато удалось схватить ихнего главнокомандующего, сераскера, стало быть, да двух пашей, Омара и Чаушу. Случилось это в семьдесят третьем году у Карасу. А в следующем году пуля угодила в грудь и тоже прошла насквозь. Это было при Козлудже. А под Шумлой получил рану в левую ногу. Сухожилие малость задело. А вот эта рана из шведской кампании. Пуля попала в правую руку и застряла, чертовка. Хорошо, поблизости дохтур находился. Стащил я рукав чекменя[5], приказываю ему: «Выковыривай!» Он попытался возразить, но я-то был генералом, не посмел он ослушаться. Выковырнул пулю, перебинтовал руку, я тут же на коня и помчался орудия батареи расставлять. А вот это срамная рана, — продолжал Денисов и ткнул в ягодицу. — Угодила, паршивка, когда я привстал на стременах. Хотел подать команду, да не смог: огнём так и обожгло задницу. А вот эта, на ляжке, отметина от ятагана