Хотя бургомистром был назначен некто Борис Меньшанин, вся власть находилась в руках коменданта фон Шварца.
Привыкай, народ, к господам. А уж как пресмыкалась интеллигенция… Больше десятка газет, вроде «Нового пути» или «Новой жизни», наперебой славили оккупантов, в красках описывали мощь рейха, и аж подпрыгивали от нетерпения: когда же сильнейшая армия Европы промарширует по Красной площади…
«Опель» проехал на Крепостную, 14… то есть на Штадтмауэрштрассе, 14, где располагалась канцелярия Абверкоманды-1-Б, куда и направлялся грузовик.
Унтер быстро доложился, и на улицу важно вышел начальник канцелярии, капитан Зиг. Лениво помахивая стеком, он заглянул в кузов, оглядел троих пассажиров.
– Этих к фон Герлицу, – решил он, и унтер вытянулся во фрунт.
Грузовик тронулся и поехал. Покинул город и попал в пригород, в район Красного Бора, буквально напичканный танками и охраной – открыто здесь находился штаб группы армий «Центр», занявший еще советские бункера, а тайно располагалась ставка Гитлера «Беренхалле» – «Медвежья берлога».
Раз пять «Опель» останавливали, проверяли документы, зиговали, и снова в путь.
Посигналив, машина заехала в ворота дачи «Сатурн» – не особо приметного особняка, выкрашенного в голубой цвет. Раньше дача принадлежала санаторию «Борок», а теперь здесь разместилась диверсионно-разведывательная школа абвера.
Место было спокойное, тем более что рядом стояла другая дача, где проживал генерал-фельдмаршал Федор фон Бок, командующий группы армий «Центр». Мышка не проскочит.
«И не выскочит», – вздохнул Тимофеев.
– Слазь! – буркнул конвоир, небрежно пихая Витьку.
Тот безропотно слез. Его опять пихнули в спину, указывая направление движения, и привели в небольшую комнату с беленым потолком, засиженным мухами, и стенами, наполовину выкрашенными зеленой краской. За окном сияло садившееся солнце, освещая скромную обстановку – стул и стол.
«Зольдат» усадил Виктора на скрипучий венский стул, и Тимофеев поднял глаза на двух немецких офицеров, устроившихся напротив за столом. Один из них что-то сосредоточенно писал, а другой сидел рядом, лениво развалясь, и курил, не глядя на какого-то там «хиви»>[12].
Говорят, Гитлер умел держать минутную паузу, взвинчивая зал. Так вот тот офицер, что затягивался сигаретой, выдержал как минимум втрое дольше. Он жмурился, пускал дым, стряхивал пепел, думал о чем-то приятном. С сожалением докурив, немец перевел скучающий взгляд на Тимофеева и спросил:
– В какой разведшколе вы выучили немецкий язык?
Виктор, чувствуя в душе пустоту, отчаяние и почившую надежду, усмехнулся.