«Давно ли песни ты мне пела,
Над колыбелью наклонись.
Но время птицей пролетело,
И в детство нить оборвалась».
Вслушиваясь в каждое слово, пропетое Владимиром, Пелагея погладила свой животик. Заметив, как подруга трепетно выводит подушечками пальцев непонятные узоры по едва заметному животу, Полина улыбнулась. Она боялась того, что Поля может отказаться от этого ребенка, когда узнает, кто его отец. Но такого не произошло, даже и в мыслях не было. Этот малыш, пусть еще не родившийся, стал для нее самым дорогим человеком на всем белом свете, человеком, за которого она отдаст свою жизнь, человеком, который обязательно будет ее любить. Полина сама не могла объяснить, почему была уверена в том, что ради ребенка и Пелагеи Дима горы свернет, но она знала это, чувствовала.
- ...Ее Господь забрал именно в этот праздник, и я понимаю, что нет случайностей, что все мы не вечны. Конечно, это должно было произойти, и она долго болела, – произнес Широков, воскрешая в своей памяти самые яркие воспоминания о женщине, подарившей ему жизнь. – Все произошло светло, и я не хочу на этом останавливаться. Этот исход событий, я понимаю. Ей было восемьдесят семь лет, и поговори со мною, мама...
Сдерживая слезы, которые вот-вот вырвутся наружу, Пелагея вышла на улицу. Словами не передать, какие чувства она испытывала в этот момент. Девушка смотрела на проезжающие мимо машины, а второй рукой нервно теребила палец, на котором раньше красовалось ее потерянное кольцо. Прошло столько времени, а оно до сих пор не нашлось... Слезы от столь искренней речи Владимира Широкова еще не высохли на ее щеках, а перед глазами ненавязчиво маячил образ Светланы Геннадьевны. Как же хотелось оказаться в объятиях своей матери! Прижаться к ней всем телом, почувствовать ее тепло и забыть о реальности. Ее сердце разрывалось от боли, но в то же время девушка чувствовала некоторое облегчение – ее мама совсем недалеко. В любой момент она может приехать к ней и, как в детстве, опустить голову на ее колени и рассказать о том, что накопилось в душе. Пелагея снова может стать маленькой девочкой Полей, и плевать на то, что ей скоро тридцать.
Собравшись с духом, Пелагея поправила макияж и вернулась в ресторан.
- Следующая песня в нашем исполнении, – начал Широков.
- Широков, Широков, – вдруг позвал его женский голос.
Отвлекшись от представления композиции, Владимир подошел к столику, у которого восседали Пелагея, Полина Гагарина и остальные их друзья.
- Простите, пожалуйста, уважаемый артист, – произнесла Полина, – а где же горячее?