Приходила идея попробовать дозвониться через вторую симку мобильника. Есть, пошли гудки. Наконец трубку подняли. Она. Ее голос.
– Да, слушаю.
– Привет, Ир.
Долгое невыносимое молчание.
– Не звони мне больше. Никогда.
Отбой.
Не понял, за что?
Набрал другой номер.
– Серега, здоров. Как сам? Нормально? Не занят? Нужна консультация. Хотел позвонить Ирине, попрощаться. Так она даже разговаривать не стала, бросила трубку. Судя по всему, еще и заблокировала: с моего номера звонки не проходят. Ничего понять не могу. Из-за чего она обиделась? Может, из-за Машки и ее поездки в Прагу?
То, что сообщил Серега, убило меня напрочь. Такое ощущение, что небо разверзлось и Перун Громовержец молотком Тора огрел меня по темечку.
– Ты спятил? Как ты мог в это поверить? Ты? Ты меня тыщу лет знаешь?
Серега мялся в нерешительности, нервно дыша в трубку.
– Вит, ты не думай. Конечно, не верю. Армен так сразу сказал, что быть такого не может, Виталик ни за что в жизни на такое не подпишется. Но, тут такое дело, может, ты сам пока не в курсе?
– Серый! Ты хоть понимаешь, что ты несешь? Ара тоже хорош – мог бы позвонить, спросить у меня лично.
– Да как-то западло у друзей такое спрашивать.
– А молчать не западло? Как я понимаю, кто-то Иринке эту чушь рассказал?
– Почему кто-то? Лешик и рассказал. Подозреваю, что ей самой первой сообщил. Он же тебя все эти годы ненавидел, простить не мог, что ты ей нравился, а не он.
– Соколовский? – Первая часть сообщения до меня дошла, а вторую никак осознать не получается. – Что ты сказал? Кто кому нравился?
– Ты Иринке нравился. Только ты, дурак, этого в упор не замечал. Она что, сама должна была инициативу проявить, чтобы ты решился хоть на что-то?
Условный Перун Громовержец решил не ограничиваться чужим молотком и добавил по затылку посохом Одина.
За несколько дней до этого. Хороший, красивый, добротный дом в престижном поселке на окраине города. Раннее утро. За столом двое. Завтракают. Один в летах, седой уже, с намечающимся брюшком. Второй помоложе, похож на первого, с правильными чертами лица, с вечной легкой гримасой недовольства и пренебрежения. Нетрудно понять, что это отец и сын.
– Леша, так дела не делаются. Ты зарвался. Люди жалуются.
– Кого интересует их мнение? Умоются и промолчат.
– Неправильно себя ведешь. Без году неделя в прокуратуре, а уже позволяешь себе слишком многое. Ты зачем на «Антикормаш» полез? Мне твои проблемы теперь расхлебывать? Они под Тейвазом, мне уже звонили, намекнули, что ты берега совсем потерял.
– Брешут они. Никому не платят, порожняк гонят. «Антикор» цех в аренду им сдал, но Тейваз там не при делах.