— Не телефонный разговор, Валерий Николаевич. Мы могли бы встретиться?
— По поводу?
— По тому киллеру, которого так удачно ликвидировали. Есть кое-какая информация…
Через час они встретились около ресторана «Ти-Бон», располагавшегося на улице Петровка недалеко от здания ГУ МВД по Москве.
Шведов — высокий плотный мужчина с немного узким восточным разрезом глаз, прибыл на «Ауди А6», темно-зелёный металлик. Прикид модный и дорогой — до остроты отглаженные брюки, куртка из мягкой замши, фирменный кожаный портфель «Ундервуд». Да, экономические преступления — это вам не гопота из уголовного розыска.
Оперативники прошли в ресторан и приземлились за свободный столик.
— По стопочке коньяка за знакомство, — предложил с места в карьер Шведов.
— Как говаривает мой начальник — не вижу повода не выпить.
— Давай на «ты», — предложил Шведов. — Иначе трудно общаться. Герман.
— Валера.
— Ну, за знакомство.
Стопка коньяка — то, что нужно. Но не больше. Голова должна быть светлая. Потому что разговор, судя по всему, будет долгий.
— Ладно, не будем ходить вокруг да около, — взял быка за рога Платов. — Будем делиться информацией?
— Обязательно, — кивнул Шведов. — Позволь пару вопросов для затравки. Ты раскручивал группу Аксельмана?
— Было дело, — произнёс Платов, припомнив, что этот же вопрос задавал ему потерпевший.
— Вот и отлично. Я наслышан, что ты прилично углубился в тему мошенничеств на арт-рынке?..
— Не великий специалист, но течения и расклады представляю.
— И твоё авторитетное мнение о рынке подделок?
— Во всём мире денежные люди озабочены тем, чтобы вложить деньги во что-то, не подверженное инфляциям и финансовым катастрофам. Лучший способ — предметы искусства, цена на которые с годами только растёт. Вот и выстраиваются наши нувориши в очередь за Айвазовскими и Шишкиными. С начала двухтысячных вместе с ростом цен на нефть начался дикий рост цен на произведения русских художников. Айвазовского теперь уже по квадратным сантиметрам продают. А цены на художников второго эшелона выросли в десятки раз за десять лет. Люди озолотились, кто в конце девяностых в живопись вкладывался.
— А где на всех зубов найти — как пел Высоцкий.
— Точно. Спрос опережает предложение. Шедевров не хватает. Но рынок же из-за такой безделицы не должен страдать. Нет Репина, так будет. Нарисуем. Нет яиц Фаберже? Сделаем.
— А что такое перелицовка — ты в курсе?
— Есть две основные категории поддельщиков по живописи. Одни берут старый холст и даже старые краски, а потом выдают на-гора Шишкина-Поленова или, что гораздо проще в исполнении, авангардистов двадцатых годов. Другие перелицовывают картины. Наши нувориши безумно задрали ценники на русскую живопись девятнадцатого века. Вот и покупают жулики полотно западного пейзажиста, а художник из кружка «шаловливые ручки» убирает подпись чужеземного супостата и выводит закорючку родного русского художника аналогичной школы и периода. И цена автоматом вырастает в десять раз.