А вот самцов можно ощипывать и четыре раза в год. Они ведь яиц не несут, и хозяйки знают, чем этот недостаток компенсировать. А еще гусиные яйца не стоит давать чужому, потому что тогда гуси не водятся. Не вылупится из яйца — и все. «Такая рука забрала», — говорят. Изведутся гуси.
Если гусыня не садится на яйцо, тогда мамой становится курица-наседка. Иногда наседка лучше мать, чем гусыня. Вот только горько ей, когда гусята убегают от нее к воде.
Осенью хозяйки дерут перо. Раньше женщины собирались на посиделки драть перо. Драли по очереди. Сегодня у одной хозяйки, завтра у другой. Филипповка была лучшей порой для сплетен, колядок и этой работы.
Когда пух готов, начинают шить подушки, перины, думки.
Без гусиного пуха в Веселоярске и жизнь не жизнь, потому что ни одна девушка не выйдет замуж, если у нее не будет по меньшей мере девяти подушек. На магазинных наши женихи не будут спать ни за какие деньги — пускай на них спят сами работники местной промышленности. Поэтому гусей у нас ощипывают и будут ощипывать!
Для писания достаточно было и одного дня, из чего Гриша сделал вывод, что все эти разговоры о невероятной трудности и сложности писательского труда выдуманы, наверное, самими же писателями, чтобы отпугивать непосвященных. Когда он пришел к комиссии (комиссия как раз обедала; на обед, как легко догадаться, был прославленный Наталкин борщ с пампушками) и сообщил, что уже написал, Таисия Никитична, разумеется, покраснела, а голый мужчина возмутился:
— Вы же просили три дня.
— Закончил досрочно.
— Напрасно спешили. Я такой, что посидел бы здесь хоть неделю. Мне здесь нравится.
Понравилось бы тебе, подумал Гриша, если бы мы тебя не Наталкиным борщом угощали, а Дашунькиным шипеньем на пустой сковороде. Но вслух не сказал ничего, потому что всякая комиссия требует уважительности.
Ознакомившись с Гришиной писаниной, Таисия Никитична, как и надлежит, изрядно покраснела и тихо промолвила:
— Лично меня это удовлетворяет. Если немного дополнить и кое-что переделать, то можно было бы даже напечатать в областной газете.
Тут Гриша наконец понял, какая непростая штука писательская работа. Писал — глаза на лоб вылезали, а теперь: дополняй и перерабатывай!
— Я на опубликование не претендую, — скорее заявил он. — Это же только для комиссии. Так сказать, объяснение и разъяснение.
— Если вы мне доверяете, я сама посмотрю и позабочусь, — наливаясь краской, сказала Таисия Никитична.
Родится же такое деликатное на свете!
И она сдержала слово: напечатала Гришину писанину под рубрикой: «Любопытное и полезное».