— Рад вас видеть… — Потемкин и бровью не повел, но то, что конгрессмен был в курсе фактов, о которых Олег доложил Хопкинсу только вчера вечером… Хмм… Хопкинс с конгрессменом точно не стал бы делиться — или поставил бы Потемкина в известность. Значит, шеф группы. Олег знал по опыту, что выходы на контакт с ним чрезвычайно трудны для людей любого ранга. Но, значит, не для всех.
Рэдфорд глядел на Олега с интересом, по всей видимости, он отлично понимал, о чем Потемкин думает. Ну конечно.
— Кандидатура этого самого Люкаса — не помню, как его фамилия — для нас с вами желанный просвет после череды обманутых возможностей. А что говорит ваше оперативное чутье? Я‑то профессионалом себя не считаю.
Отмалчиваться в такой ситуации было бессмысленно.
— Пока трудно сказать определенно… — Олег пожал плечами. — Он, безусловно, человек с темным прошлым, это понятно даже по первым проверкам. С другой стороны — живя в Соединенных Штатах, он вроде бы ни в чем предосудительном замечен не был. И по месту работы о нем хорошо говорят.
— Будьте смелее и решительнее, Алек! Не то чтобы я призывал вас в какой‑либо форме хоть на йоту нарушить закон — ни в коем случае. Но я буду настаивать — сейчас, с вами, и с вашим руководством, — чтобы подозреваемого немедленно задержали. И, если хотите, арестовали даже. Делать это надо немедленно, пока он ничего не подозревает. В противном случае он просто исчезнет из города. А мне рассказали, что он не только городов много сменил, но и стран. Ему не привыкать. Поймите: убийца профессора Фелпса не должен остаться безнаказанным.
— Мэл, как вы прекрасно понимаете, ордер на арест подписываю не я и не вы. А доказательная база пока не очень…
— Будете ждать доказательной базы — преступник скроется, помяните мое слово.
Вот тут и начинался самый неприятный момент, когда с материалами следствия знаком посторонний, да еще посторонний, обладающий определенной властью. Дело даже не в том, чего он требовал, — как частное лицо Потемкин готов был под его словами подписаться. Но как сотрудник группы, проводивший расследование, он обязан был думать о формальностях и строжайшим образом их выполнять. Что отвечать собеседнику в таких случаях? А есть определенные спасительные фразы, которые мало что означают, но помогают выйти из ситуации — иногда, по крайней мере.
— Приложим все усилия, — твердо сказал Олег, глядя в глаза конгрессмену. — Я дололжу о вашем мнении руководству.
Но от Рэдфорда избавиться было не так просто.
— И вот еще что, Алек, — продолжал он, никак не отреагировав на реплику Потемкина. — Вы ведь получили материалы, которые я послал? Так вот, перебирая их перед отправкой, я наткнулся на сиреневый конверт. Ричард передал мне его примерно месяц назад. В конверте был один листок бумаги, на листке — одна фраза, написанная буквами, вырезанными из газет. «Ты плохо кончишь» — вот что там было написано. И Фелпс со мной советовался, насколько это серьезно… Я созвонился со своими ребятами в полиции, один детектив приезжал тогда к Фелпсу, побеседовал и, насколько я понял, ничего серьезного не нашел. Я об этом и думать забыл, но совсем недавно Ричард в разговоре мне упомянул, что снова какой‑то листок. И снова — в сиреневом конверте. Говорил он об этом со смехом, так что я это всерьез не воспринял. И только теперь, увидев старый конверт в почте, я вспомнил об этой истории. Вот, я принес вам свой конверт сегодня.