Она смотрит на меня, белый пар её дыхания выделяется на фоне ночного неба. Я надеюсь, что таким образом она сможет рассказать мне о том, что случилось, пока она будет думать о нем, как о сне, а не как о воспоминании.
- Он убивает меня, - шепчет она. - В моем сне. Тысячей разных способов. Даже больше. В начале, чтобы увидеть останусь ли я мертвой, - она дергает нити, торчащие из брюк, они начали изнашиваться в коленях. - Затем, чтобы заставить меня кричать, - она дергает сильнее, и ткань расходится. - Затем чтобы сломать меня, заставить меня умолять…
Он делал это? То же, что и со мной?
Хуже. Он делал хуже.
Я сжимаю ее руку.
- Это сон, - говорю я, эмоции берут верх над моим голосом, я сглатываю, - всего лишь сон. Его тут нет.
Я помню укус Лоннраха, какое количество напора нужно было, чтобы оставить восемьдесят две прекрасные отметины на моей коже. Как он засовывает свои клыки с каждым разом все глубже, делая ещё больнее.
После окончания он всегда смотрел на мои метки с гордостью. Чем больше крови он видел, тем шире улыбался.
Я закрываю глаза. Кажется, мы с Эйтиннэ сидим в тишине уже несколько часов. Мы обе боремся с собственными воспоминаниями. Я спрятала свои в маленьком уголке сердца, запихнула их туда и плотно закрыла за ними дверь. И все равно иногда я слышу эхо их из самой глубины души.
Вот что тюрьма делает с тобой. Вот что значит, когда кто-то вырезает часть твоей души, пока сам не становится ею. Ты можешь похоронить это, но оно там навсегда.
- Каждый день новая смерть, - вдруг говорит Эйтиннэ, - некоторые хуже других, но абсолютно все они мучительны. Они…
Её рука сжала мою так сильно, что, клянусь, кости почти сломались, но я не закричала. Не буду.
- Ты не должна мне говорить то, чего не хочешь, - я стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, чтобы она никогда не узнала, как больно мне делает.
“Нет, не все в порядке. То, что он сделал с тобой совсем не порядок”.
- Тогда без конкретики, - говорит она отрешено, - они все принимали в этом участие, но он делал это чаще.
Я борюсь со своими эмоциями. Я стараюсь контролировать свою реакцию, чтобы она не увидела ее. Но гнев внутри растет, нагревается и сжигает мои вены.
Она была заперта почти с тысячью вражеских фейри в тех холмах. Тысячами. Я не могу справиться с болью, которая распространяется в моей груди, воспоминания о Лоннрахе, которые просыпаются, несмотря на то, что я спрятала их очень глубоко. Он делал это чаще.
Я ненавижу его. Не думаю, что когда-нибудь ненавидела кого-то сильнее.
- После, - продолжает она, - он всегда ждал, пока я исцелюсь. Раны всегда заживали. Иногда мне хотелось, чтобы этого не происходило.