За шуликунами встречать царицу подоспели служанки рангом повыше: мавки. Бледных девчушек Яр отучил впадать в спячку, теперь они бодрствовали не только в начале лета, но и весь год хлопотали во дворце на роли младших горничных. Завидев Лукерью, девчушки заулыбались, присели в заученном реверансе, придерживая юбки голубеньких сарафанов.
— Лукерья Власьевна! Матушка! — засуетились они. — Как давно вы к нам не заглядывали! То-то хозяин обрадуется!
— Не надо обо мне докладывать, — остановила их порыв ведьма. — Попробую удивить его величество.
Разумеется, ведьма пошутила: уж она-то прекрасно знала, что лесного царя невозможно застать врасплох, ибо весь Лес служил ему ушами и глазами, а дворец в особенности.
Она прошла в трапезный зал, полный света и музыки, шумный от веселого многоголосья толпы придворных и деловито снующей челяди. Повела носом: на длинных столах красовались запеченные утки в яблоках, кабанчики с хреном, всевозможные овощные закуски. Ведьма нахмурилась: пир горой? В чью же честь? Пусть на небе нынче полная луна, но обычно в такие ночи Яр устраивал не пиры, а танцы до рассвета в саду, на вольном воздухе. Почему же сегодня откупорено черничное вино и кикиморы на кухне трудятся в поте лица?
— Доброго здравия, Лукерья Власьевна! — сердечно приветствовал встретившийся на пути знакомый. Некогда это был один из множества безымянных лешаков, тоже ходил, как все, с нечесаными лохмами и клочковатой бородой, в которой застревали сухие сосновые шишки. При царе лешак сделался лесном воеводой: Сил Силыч Болотин, в опрятном сюртучке, в лаковых сапожках, с округлым пузом, подпоясанным алым кушаком.
— Славная ночка, госпожа-матушка! — раскланялся следующий знакомец, Михайло Потапыч Дуболом. Старший воевода, ведающий Заповедным Лесом и Дубравой. Прежде любил в грозном облике медведя пугать деревенских жителей, осмелившихся забрести в его владения по грибы или за валежником.
Впрочем, Лукерья знала всех присутствующих до последнего шуликуна. Более того — всем она была «матушкой», и не только по званию супруги царя. Было время, однажды решил Яр расширить свои владения. Вернее, заслышав о царе, в Дубраву нагрянули лешии соседствующих земель, желающие присягнуть на верность. Лукерья тогда была еще мелкой егозой. Яр, восседая на своем дубовом троне, взял ее к себе на колени — и словно в шутку предложил дать лешим имена. Раз он сам пожаловал им звания воевод, то без имен никак не обойтись. Лукерья долго морщить лоб не стала, быстро придумала, как кого звать. Так и появились на свет вышеозначенные Дуболом и Болотин, а с ними Веснян Березопольский, сменивший шкуру ежа на облик смешливого парня, и Зелентий Заозерный — степенный толстяк. (Последний, к слову, редко навещал дворец по причине отдаленности своей вотчины, и сегодня тоже не явился.) За лешими к царю потянулись водяные, предложили союз и верную службу в обмен на покровительство. И этим Лукерья стала «крестной матушкой». Ведьма окинула взглядом зал, нашла за длинным столом тучных, светящихся гладкими лысинами речных начальников: Карп Поликарпыч, Сом Семеныч, Лещук Илыч — всегда готовы уговорить ведро горилки на троих.