Адамберг поставил чашку и уставился на Пи.
— Ты запомнил номер его машины?
— Цифры — это мой конек. С рождения.
Адамберг развернул бумагу и быстро просмотрел ее.
— Спасибо, — сказал он.
— Не за что.
— Я должен позвонить.
Адамберг вернулся через несколько минут.
— Понеслось, — сказал он.
— Ты думаешь о том, что с этим номером вам поймать парня — раз плюнуть? Схватите днем.
— Ночью я кое-что придумал, чтобы продать твои губки.
Пи скривил лицо в гримасе и сделал глоток кофе.
— Да ну, я тоже, представь себе. Я их засовываю в тележку, я ее толкаю в течение года и прошу людей их купить за пять франков штука.
— Другая мысль.
— Новая морока! Ну, теперь у вас теперь есть вся информация… А хорошая идея?
— Странная.
— Полицейская хитрость?
— Человеческая: дай что-нибудь взамен пяти франков.
Пи положил руки на стол.
— Хорошо, но у них есть губка! Скажите, вы меня принимаете за нечестного человека?
— Они гнилые, твои губки.
— Ну и что? Им же болтаться в грязной воде. Не завидная судьба — быть губкой.
— Ты даешь губку и кое-что еще.
— Что?
— Ты пишешь их имя на парижской стене.
— Что-то не схватываю.
— Каждый раз, когда кто-то покупает у тебя губку, ты пишешь его имя краской на стене. На одной и той же стене.
Пи нахмурил брови.
— И я, я располагаюсь перед ней с товаром?
— Вот именно. Через полгода у тебя будет большая стена, покрытая именами — что-то вроде гигантского манифеста покупателей губок, объединение, почти памятник.
— Смешные вы люди. Что вы хотите, чтобы я делал у этой стены?
— Она не для тебя. Для людей.
— Но они пройдут мимо, эти люди.
— Не пройдут. Возможно, около тебя и тележки выстроится очередь.
— С чего ради, скажите на милость?
— За компанию и немного просто так. Это уже немало.
— Потому что им этого захочется?
— Ну, не настолько, как ты думаешь.
Пи погрузил хлеб в кофе, откусил кусочек и погрузил снова.
— Не могу решить, дурацкая эта идея или что-то замечательное.
— Я тоже.
Пи закончил кофе и скрестил руки на груди.
— И вы полагаете, что я мог бы написать и свое имя? — спросил он. — Например, внизу справа, как если бы я подписал весь этот базар, когда он будет закончен?
— Если тебе так захочется. Но придется оплатить губку. В этом вся соль.
— Это-то понятно. Вы меня принимаете за жулика?
Пи размышлял еще, не шевелясь, в то время, как Адамберг надевал куртку.
— Знаете что, — сказал Пи, — есть загвоздка. Дело, в том, что у меня нет никакой стены.
— У меня тоже. Я добыл ее этой ночью у Министерства внутренних дел. И поведу тебя ее посмотреть.
— А Мартен? — спросил Пи, вставая.
— Кто такой Мартен?
— Ну, моя тележка.