Пестрянка пережидала эту ночь в скутаре, на некотором отдалении от берега. Асмунд велел посадить ее туда: уводя всю дружину в город, он мог оставить для охраны женщины не более десятка человек, а неприятностей можно было ожидать от кого угодно: от пленных, которых стало некому охранять, от прорывающихся из города воинов или жителей. На пленных махнули рукой: их и брали больше для отвода глаз, но теперь, после захвата города, в руках воевод оказалось в сто раз больше полона, чем они смогли бы увезти.
Всю ночь Пестрянка изводилась от беспокойства, напряженно прислушиваясь к шуму внутри города. Утром, когда рассвело, на стене показался Альгот и призывно замахал.
– Город наш! – объявил Альгот, встречая их у причала. – Идем, хозяйка, я отведу тебя к конунгу.
Пестрянка не сразу поняла, о ком он говорит, хотела переспросить. Но сообразила: поскольку Хельги принадлежал к княжескому роду Вещего, имел под началом целое войско, да еще и захватил город, хирдманы между собой наградили его званием конунга. Того парня с усталым лицом и спутанными волосами, который когда-то ходил с ней под дождем в лес, неся на плече короб с припасами для Буры-бабы… И Пестрянка с новым чувством взглянула на башню Самкрая – как на свою новую державу, где будет править. И засмеялась, зажимая себе рот рукой. Править! Тоже, княгиня – внучка деда Чернобуда!
Вид города живо прогнал неуместную смешливость. Альгот пришел за ней с тремя десятками хирдманов, и это было не лишним. Везде валялись тела. Все оружие и снаряжение стражников русы собрали в первую очередь, еще до исхода ночи, но попадались среди мертвецов и женщины, и явно не способные к бою бедняки в драных кафтанах, кто просто оказался на пути губительной лавины. Горожанам уже объявили, что никто не покинет Самкрай, пока Хельги конунг не определит выкуп за их жизнь, свободу и имущество. Вид выставленной на шесте головы тудуна убеждал, что власть и правда сменилась. Тем не менее люди постоянно пытались прорваться наружу, с имуществом и с пустыми руками, но их всех отгоняли от ворот копьями, и кое-кто в давке лишился жизни.
Богатые дома уже были захвачены и разграблены. Всю добычу несли в дом тудуна, куда вели и Пестрянку. Но она не слишком стремилась смотреть по сторонам: ей не терпелось увидеть Хельги. Альгот уже заверил ее, что конунг жив, но беспокойство не проходило. Горожане под присмотром русов собирали трупы, и Пестрянка шла, закутав голову мафорием, чтобы в узкую щель видеть только дорогу под ногами и больше ничего. Но и так постоянно натыкалась на пятна крови, сохнущей на утоптанной земле.