– Мальчики, – прощебетала одна, – не хотите купить дамам по коктейлю?… Нет? Ну тогда мы вам купим.
– Но за это изнасилуем, – пообещала ее подруга, с виду совсем юная и ярко накрашенная. – Но так… понемножку. Вы же слабенькие.
Михаил молча встал и направился к выходу. Азазель сказал со вздохом:
– Ревнует… но как-нибудь в другой раз, обещаю.
Он догнал Михаила уже на улице, автомобиль ожил, мигнул фарами и, подкатив ближе, распахнул обе дверцы.
В квартире Азазеля Михаил с порога окинул взглядом просторные апартаменты, только сейчас обращая на нее внимание, раз уж придется здесь дождаться конца недели.
Воздух свежий и чистый, в отличие от уличного, идет со стороны странного блестящего ящика на стене. Из этой комнаты, что явно служит прихожей, ведут арочные проходы без дверей сразу в три стороны, кухня угадывается слева, а дальше комнаты то ли для отдыха, то ли, зная Азазеля, для развратных и порочных утех, таких привычных демонам и всему их нечистому миру.
Азазель прошелся по комнате, у дальней стены красиво повернулся к Михаилу с раскинутыми руками.
– Обстановка? Да, неплохо устроился. Несколько комнат, студия наверху, есть бильярдная и спортивный зал… Что так смотришь?… Теперь если нет спортивного зала, то ты как бы вне круга уважаемых людей. Раньше обязательным атрибутом была богатая личная библиотека, потом бильярдная, а теперь вот спортивный зал с машиной Смита и его же скамьей, набором разборных гантелей, и олимпийская штанга. Конечно, пара штанг с W-образным грифом, надо быть в тренде.
Михаил скользнул взглядом по всему этому суетному миру без интереса, подошел к одиноким книжным полкам. К его удивлению, большинство книг по богословию, теологии, ежегодники Папской Академии наук, труды отцов церкви. Все изданы очень богато, в кожаных переплетах, золотое тиснение, на некоторых и вовсе серебряные застежки и замочки.
– Есть инкунабулы, – похвастал Азазель. – Нет-нет, ценю не за древность, там поменьше искажений и полного вранья, так характерного для каждого следующего издания. Религия всегда была политикой, а когда церкви начали ускользать из-под черных крыльев Ватикана, то у них вообще пошли свои объяснения всему на свете.
Михаил поинтересовался с иронией:
– Что же ты так под старину? Сейчас, насколько я заметил, мир весь из отвратительного… как его, пластика?… и блестящего металла.
Азазель развел руками.
– Многие люди свои квартиры обставляют примерно так, как у меня. Это успокаивает. В старине все понятно, там заботливая бабушка с пирожками, а современность пугает неизвестностью… Но на самом деле у меня хай-тек везде, а старина – лишь видимость. Шкурка. Мы, действительно состоятельные люди, не выставляем хай-тек напоказ.