В восемь часов вечера преисполненные энтузиазма флибустьеры расселись по пирогам; они уже удостоверились, что к бухте быстро приближается крупный корабль: фрегат или галеон. Сумерки благоприятствовали атаке. Прежде чем исчезло солнце, плотные облака потянулись по небу, полностью скрыв тусклый блеск звезд.
Поверхность океана приобрела чернильный цвет.
Равено де Люсан стоял — вместе с Буттафуоко — на носу своей пироги и пытался различить очертания растворившегося во мраке судна.
— Мы сможем найти его, — сказал он буканьеру, глядевшему на него с немым вопросом. — Нам известен его курс, и мы скоро встретимся с ним.
— Это был галеон? — спросил Буттафуоко.
— Во всяком случае крупное судно, — ответил Равено.
— Мы захватим его?
— Не сомневайтесь в моих людях. И потом, я отдал командирам пирог некий приказ; он побудит людей пойти на абордаж даже вопреки своему желанию.
— Поясните.
— Когда мы подойдем к самому борту галеона, командиры должны пробить топорами борта пирог, поэтому не останется другого пути к спасению, кроме палубы неприятельского корабля. Говорят, что такое однажды проделал Пьер лʼОлонэ.
— Да, это поистине героическое средство.
— Однако оно приведет к победе, — заметил Равено. — Я слишком хорошо знаю этих отчаявшихся людей… О! Вот он.
— Где?
— Идет прямо на нас.
— Пока ничего не вижу.
— Морского глаза у тебя нет, но через несколько минут и ты заметишь.
Его люди тоже должны были заметить приближающийся галеон, потому что они, словно получив приказ, растянулись в линию, которая должна была снова сжаться при первом выстреле.
Вскоре из сумрака выступила темная масса, которую медленно подгонял вперед ослабевший бриз. Это и был испанский галеон, шедший в бухту Дэвида.
Ни звука не доносилось с верхней палубы; тишину ночи нарушал только, шум разрезаемой высоким форштевнем[73] воды.
Восемь пирог сомкнули строй, расположившись прямо по ходу судна. Отданную Равено команду передали всем экипажам:
— Не стрелять! Приготовить абордажные крючья.
Галеон теперь был не дальше чем в двухстах шагах; он спокойно продолжал свой путь, и люди, на нем находившиеся, ни в малейшей степени не подозревали быстрой перемены в своей судьбе. Это было отличное судно: с высокими бортами, с большой носовой надстройкой и, вероятно, неплохо вооруженное.
Восемь пирог, маневрировавших совершенно бесшумно, моментально окружили корабль; с них сразу же полетели абордажные крючья, но вахтенные, слишком уверенные в отсутствии любого неприятеля в непосредственной близости от побережья, ничего не заметили.
Равено де Люсан сухо отдал короткую команду: