Повинуясь жесту императора, наша машина остановилась у серебряной ограды, окружавшей трон. Сопровождающий предложил нам выйти и, открыв небольшую дверцу, пригласил подняться по ступеням помоста к подножию трона Рея. Я повиновался, чувствуя, как учащенно забилось мое сердце. Побледнев и трепеща безо всякой причины, я все-таки сохранил достаточно самообладания, чтобы предложить матери опереться на мою руку. Думаю, что никогда в жизни я не шел с такой гордостью. На верхней ступени мы опустились на колени и ждали приказа подняться, который не замедлил последовать.
Глядя на меня, Рей Уоллун тихо произнес:
— Цельм, ты очень молод, но мне известно, что ты уже преуспел в науках.
— Я счастлив, если ты видишь меня таким, зо Рей, — ответил я.
— Не поведаешь ли мне, Цельм, какого рода занятия привлекают тебя больше всего?
— Мой император, сочту за честь. Я не избирал ничего по собственному желанию, ибо не сомневаюсь, что Сам Инкал определил мое предназначение, указав, прежде всего, на геологию. Он также даровал мне природные способности, которые предписывают заняться языками и литературой. Я еще не принял окончательного решения, но думаю именно об этих областях науки. На геологию же Он указал мне, когда я прошел через серьезное испытание.
— Ты заинтересовал меня, юноша. Однако, мне пора заняться государственными делами, и я не могу пренебречь другими моими подданными, пришедшими воздать почести своему монарху. Поэтому сейчас иди, а в четвертом часу приходи снова к воротам, через которые ты вошел в Агако. Буду ждать тебя.
Я получил пропуск и, спускаясь по мраморным ступеням, прочел на нем: «Рей повелевает пропустить предъявителя сего документа».
Мы захватили с собой пакет с финиками и сладостями, так что не имели нужды покидать сады, чтобы пообедать. Наш сопровождающий проявил заботу узнав, что мы желаем остаться в садах дворца, он вновь провез нас по лабиринтам здания и высадил возле одной из колонн перистиля. Сердечно простившись с ним, я усадил мать под сенью огромного деодара, или, как его стали называть в последующие века, ливанского кедра. На верхней ветке дерева сидела маленькая птица, в Посейдонии ее называли «носсури» — певец лунного света из-за обыкновения этих очаровательных птиц с серым оперением наполнять залитую лунным светом тишину ночи прекрасными мелодиями. Они пели и днем, но название «носсури» — от слов «носсез» (луна) и «сурада» (я пою) — стало орнитологическим термином.
…В назначенный час мы пришли в указанное место и, предъявив пропуск, получили разрешение войти. Провожатый ввел нас в небольшую комнату, обставленную с необычайной роскошью. За столом, почти полностью скрытый книгами, сидел Рей и слушал приятный голос, сообщавший ему последние новости дня. Однако обладателя голоса не было видно. Как только служитель объявил о нашем приходе, Рей обернулся, отпустил его и приветствовал нас. Затем он протянул руку к ящику, по форме напоминавшему современный музыкальный автомат, и нажал какую-то клавишу, издавшую мягкий щелчок. В то же мгновение голос невидимого диктора смолк на полуслове. По приглашению императора мы сели. Я понял, что впервые в жизни услышал одну из записей новостей, о чем прежде только читал.