В течение всего следующего часа я рассказывал историю своей жизни, говорил о моих надеждах, печалях, победах и стремлениях, отвечал на вопросы великодушного и на вид совсем не старого человека, которому любой из посейдонцев мог воздавать почести, не теряя при этом своего достоинства, ибо обращение Рея с людьми показывало, каким человечным может быть правитель и сколь царственным может быть простой человек. Я поведал, как каждое новое событие укрепляло мое желание учиться. Потом начал говорить о своем восхождении на вершину горы Рок. Но стоило лишь упомянуть ее название, как рассказ мой был прерван:
— Рок? — переспросил император. — Уж не хочешь ли ты сказать, что поднимался пешком, один, ночью на вершину, которая на всех наших картах обозначена как недоступная без вэйлукса?
— Да, говорят, что она недоступна, но, как и некоторые другие горцы, я знаю единственную дорогу туда. Я ходил по ней..
— Достаточно, остановись, — перебил меня Рей. — Я просто хотел проверить, испытать тебя и потому слушал твой рассказ, хотя сам могу изложить всю твою жизнь, включая и то, о чем ты пока не сказал.
Ведь я — Сын Одиночества. — Заметив, что эти его слова привели меня в полное замешательство, монарх мягко продолжил: — Знаю, что ты воздавал почести Инкалу, просил Его о помощи. И о скором ответе на твои молитвы знаю, как и об опасности, которой ты подвергался во время извержения вулкана. Я тоже видел тот взрыв сил природы. После извержения окрестности очень изменились. Теперь у подножия горы Рок образовалось огромное озеро — девять венов в поперечнике.
Я был еще весьма наивен и простодушен, не знал, что означают слова «Сын Одиночества», и не понимал, как Рей мог видеть извержение и откуда ему известны все мои приключения. Потому и спросил его об этом.
— О, безыскусная юность! — сказал, улыбаясь, император. — Не часто мне доводилось встречать такого искреннего человека. Боюсь, в атмосфере, которая окружает тебя сейчас, ты останешься таким недолго. Знай же, что каждое крупное потрясение в природе автоматически регистрируется специальными приборами. При этом определяются его приблизительная сила, месторасположение и производится его фотическая запись, так что потом ее можно просмотреть несколько раз, подробно изучая местность, на которую обрушилось бедствие, со всех сторон. А для того, чтобы увидеть это изображение, мне нужно лишь перейти в другой зал в этом же здании. Я видел извержение своими глазами почти так же живо, как и ты. Не только видел, но и слышал его по нейму. Наверное, единственное, что отличало твои яркие впечатления от моих, это чувство смертельной опасности. Но для меня опасность смерти — ничто, и в один прекрасный день ты узнаешь, почему. Следовательно, даже если бы я оказался там, для меня бы ничего не изменилось.