— Зо астик, позволь поведать тебе, что в Салдии человек любого пола волен ухаживать за своим избранником или избранницей. А почему бы и нет? Полагаю, это правильно. И я буду следовать нашему обычаю, если когда-либо полюблю. Мой избранник должен быть хорош собой и отважен, как лев пустыни. И не важно, откуда он родом.
— Благодарю за разъяснение, принцесса, — сказал Менакс. — Если ты не возражаешь, нам бы хотелось услышать, что было дальше.
— А вот что. Мой отец спросил этого величественного старца: «Что сказал твой правитель?» Тот ответил: «Передай чужеземцу, чтобы он не будил гнев мой, ибо велико будет его поражение, если он не послушает меня. Страшен гнев мой». «Что? А где же его армия? Я что-то не вижу ее». — Отец засмеялся так, как смеется опытный воин, когда его пугают жалким сопротивлением. «Вождь, тебе лучше уйти, — произнес посланник сурово. — Я и есть Рей Суэрна и вся его армия. Оставь эту землю сейчас, ибо, ослушавшись, ты уже не в силах будешь сделать это. Уходи, прошу тебя!»
«Ты — Рей?.. Безумец! — вскричал мой отец. — Я говорю тебе, что солнце еще не перейдет в другой знак, как ты пожалеешь о своих словах! Либо ты сейчас же пойдешь, соберешь своих воинов и сразишься с нами, либо я пошлю твою голову твоему народу. Другого выбора у тебя нет. Следующим утром я нападу на вас и разрушу твой город. Но до этого срока ты можешь не бояться за свою жизнь — я не трону безоружного противника. Иди. Мой враг должен быть достоин меня!»
«Вождь, скажи, ты слышал когда-нибудь о способностях суэрнианцев? — спросил Рей. — Да?.. И ты не поверил?.. Напрасно. Еще раз заклинаю тебя, уходи с миром, пока еще можешь сделать это!»
Последние слова окончательно рассердили моего отца. «Это твой ультиматум? Так быть посему! — воскликнул он и отдал приказ командирам своих легионов: — Постройте войска! Мы захватим этот город прямо сейчас!»
Две тысячи наших лучших бойцов, мужей могучего телосложения, каждый из которых мог бы унести вола на спине, мгновенно заняли свои места в строю, готовые ринуться на вражескую столицу, ведя за собой менее опытных в брани. Я никогда не забуду эту величественную картину. Никогда! Такая мощь! Но взглянув на наших людей, суэрнианец опять заговорил:
«Повремени с этим приказом, вождь. Это твои лучшие люди?»
«Да».
«Те ли это люди, о которых мне сказали, что они глумились над моим народом ради забавы и, называя нас трусами, говорили, что все, кто не оказывает сопротивления, по их мнению, должны быть преданы смерти?»
«Я не отрицаю этого», — ответил отец.
«Считаешь ли ты это справедливым, вождь? Не заслуживают ли смерти те, кто сам проливает кровь?»