— Как только мы причалим к якорным башням Золотого города, я передам ее тебе. — Принимая это решение, Артакс испытывал нехорошее предчувствие. Среди всех бессмертных именно Некагуаля разгадать было сложнее всего. И ему казалось, что за этой просьбой стоит нечто большее, чем просто ритуал жертвоприношения.
Ильмари не стал слушать бесконечную перепалку бессмертных. Не так он представлял себе этот вечер. Дело было сделано. Все жители Глубоководья доставлены на флагманский корабль бессмертного Аарона. Они были в безопасности. Он знал, что при захвате других городов воины вели себя грубо. Было много убитых, имели место случаи насилия… Он слышал, как капитаны других бессмертных кичились своими бесчинствами. Флагманский корабль цапотцев был полон воинов со всех частей Дайи. И большинство из них были намного более довольны, чем бессмертные. Они не встретили хоть сколько-нибудь значимого сопротивления, грабили и брали себе все, что им хотелось. Сегодняшний день был для них удачным.
А Ильмари чувствовал опустошение. Он был доволен тем, что ему удалось предать Соломона смерти, которую тот заслуживал. Однако же испытанное удовлетворение не могло заполнить пустоту, оставленную в душе смертью детей и Маи. Если бы они не погибли, он остался бы в Глубоководье и стал бы счастливым стариком. Если бы он мог выбирать, именно такую жизнь ему и хотелось бы вести.
Но у него не было выбора. Только месть.
Он посмотрел на ссорящихся бессмертных. Быть капитаном Аарона — нет, это ему не нужно. Ни в почестях, ни в уважении он не нуждался. Он всегда жил в соответствии с собственным кодексом чести. Что думают о нем другие, по большей части было ему безразлично.
И отчитываться в сделанном он собирался только перед собой.
Но как это теперь возможно? Когда-то он дал бессмертному слово кое-что сделать для него. И это отложенное обещание оставляло его равнодушным многие годы. Однако теперь, когда он не мог быть тем, кем бы ему хотелось — любящим отцом семейства, — есть ли у него выбор? Он мог снова стать лишь тем, кем был когда-то: хладнокровным убийцей. Если он признает это, то должен следовать и кодексу убийцы. Его слово — все. А у него по-прежнему оставалось обещанное убийство, за которое он взял деньги, но так и не выполнил его.
Ильмари сделал шаг от Аарона. Потом еще один. Никто не обратил внимания. Он здесь больше не нужен. Чуть позже он скрылся в толпе капитанов, придворных и воинов. Когда-то он считал себя королем воров. Сохранилось ли это умение?
Наконец-то они все ушли! Некагуаль прошел за занавеску из жемчужин, отделявшую его спальню от той части каюты, где он обычно принимал своих доверенных лиц и жрецов Пернатого. А сюда не приходил никто. Это место давало ему редкие моменты уединения, которые так были нужны, чтобы успокоить бесновавшегося в душе хищника. Он был воином-ягуаром, и, несмотря на то что теперь был возведен в ранг бессмертного, эта часть его всегда оставалась с ним. Ему хотелось охотиться, преследовать жертву, проливать ее кровь. Слишком долго он не делал этого. Его мучили сны о неутоленной жажде, и подавить это состояние удавалось лишь тогда, когда он уходил в уединенное место и садился медитировать.