– Это что же получается, у нас может этого не быть? – спросил я.
– Не исключено. Вообще-то я на это и надеюсь.
Я удивленно взглянул на Винса:
– Как?
– Если это у нас, мне все равно надо чем-то поманить их.
Зазвонил телефон. Винс быстро достал его из кармана, посмотрел на экран и сообщил:
– Это они.
Джейн, сидевшая на стуле связанная, с мешком на голове, услышала, как Джозеф что-то тащит по полу. Она замерла, прислушавшись: что он затеял?
– Хочу устроиться поудобнее, – произнес Джозеф.
Стул! Он, похоже, притащил стул с деревянными ножками. Джейн услышала шуршание ткани, уловила волну воздуха: Джозеф уселся. Внезапно почувствовав прикосновение к своим коленям, она вздрогнула.
– Брось, не бойся, – сказал он. – Это я. Подвинул стул поближе, захотелось касаться коленями твоих коленей.
Она попробовала сесть на своем стуле поглубже, но для этого не хватило места. Джозеф раздвинул колени и сжал ими колени Джейн.
– Так-то лучше. Мне нравится, а тебе? Какая-то ты молчаливая. Хотя, знаешь, мне это в девушках даже нравится. – Он похлопал ее ладонями по бедрам. – Знаю, что сейчас у тебя в голове: гадаешь, сумеет ли папочка достать тебя отсюда. Он тебе не отец, Регги говорит, что он отчим. У меня тоже был отчим. У нас с Логаном. Года два мать жила с одним козлом по имени Герт. Он был из Баварии. Мать в нем души не чаяла, пока не разобралась, что он за фрукт: он очень любил гнуть ей пальцы так, что еще немного – и он бы их вывихнул. Так он ее наказывал, когда она опаздывала с ужином. А меня – если честно, я был тем еще безобразником – Герт любил засовывать в сушку для белья. Знаешь, такие здоровенные, белые, марки «Кенмор»? Вообще-то она была не такая уж огромная, но когда ты так мал, что не достаешь макушкой до ее крышки, то она кажется тебе громадиной. Так вот, стоило мне набезобразничать, Герт открывал дверцу и запихивал меня внутрь, а потом припирал дверцу табуретом, чтобы я не вылез. Знаю, о чем ты сейчас думаешь: он ее включал? Ну, чтобы меня закрутило и засушило до смерти? Нет. Может, и хотел, но я был тяжеловат, машина сломалась бы, а его жаба душила вызывать мастеров. В общем, он оставлял меня там, согнутого в три погибели. Однажды забыл, что я там торчу, или просто ему было плевать, и ушел на весь день пьянствовать с дружками. Твоя мама так с тобой поступала? У нее красивая фигура? У тебя – что надо!
Джозеф прикоснулся к виску Джейн. Это была ласка, он гладил ее по голове поверх мешка.
– Между прочим, мы повидали вчера вечером твоего отчима. Я глазам своим не поверил: он обмочился! Наверное, от страха. Легко же он пугается. – Он убрал руку с ее головы и положил на колено. – Так вот насчет сушилки…