— Нет, конечно… Раз вы изучали мое досье, или как это у вас там называется, значит, знаете, что я совсем не по этой части.
Потемкин пожал плечами:
— Я в этой области не эксперт, — тут Олег хотел добавить «к счастью», но вовремя удержался. — Поэтому, простите, я настаиваю на точном ответе. Да или нет?
— Конечно же нет…
Леборн допил свой зеленый чай, поставил черную с золотом кружку на низкий столик — весь в белесых кругах от мокрых стаканов.
— Джон — он славный парень. Талантов ему бог не дал, зато воображение у него было превосходное. Если бы он нашел вовремя применение этому воображению — ему бы цены не было. Не знаю уж где… То ли в литературе, то ли в кино… Представьте себе человека, который со ста долларами в кармане чувствует себя миллионером и начинает вести себя соответственно. Я смотрел, как он в этой ситуации разговаривает с официантами в ресторане, с шоферами такси, — вы даже не представляете, какой в нем актер погиб… Он не то чтобы вел себя надменно — напротив: вы видели очень богатого человека, который стремится быть демократичным. Я про себя с хохоту умирал, а ему хоть бы что! Поэтому для работы, которую он выполнял, он был незаменим. Посмотрели бы вы, как он свешивался с этого подиума, цепляясь за трос, — честное слово, брызги океана начинали чувствоваться! Он преображался в свой «объект». Вашего Станиславского на него не нашлось, ей‑богу. Вы все еще не хотите чаю?
Впрочем, Брет уже вошел в собственную роль и даже не дождался ответа Олега.
— Однако на каждый плюс в этом мире есть свои минусы. Парень работал, чуть не впервые в жизни у него появился стабильный заработок, да и работа не пыльная — не то что весь день штаны просиживать в каком‑то занюханном офисе, пялясь в компьютер. Все было бы хорошо — но он вообразил, что он в меня влюблен. Я, как мог, старался нивелировать ситуацию. Вы сказали вот, что вы не эксперт. Поверьте, я тоже. Если бы на его месте была женщина — у меня не было бы вопросов и сомнений, как поступить…
В студии прозвучал мелодичный перезвон колоколов, и Леборн прервался.
— Вы что, заперли дверь, когда вошли?
— Я ошибся? Простите, это у меня привычка, почти патология — не выношу, когда двери не заперты.
— Это моя дочь, Патимат, — сказал Леборн с неожиданной гордостью. — Где вы еще в этой стране найдете дочь, которая приносит отцу горячий завтрак? А она приносит. Почти каждый день. Причем я ее об этом никогда не просил.
Последние слова Леборн произнес, уже отпирая дверь.
— Добро пожаловать, милая леди!
— Хотела бы я знать, чего ты заперся? Опять какой‑нибудь интим?