Окружающее перестало для нее существовать – сейчас она видела только четыре серые, почти черные волчьи фигуры, настигающие розвальни, чтобы отнять жизнь у ее детей. Все в ней умолкло, стало таким же холодным, как эта ночь. Она быстро скинула тулуп. Накрыла им поверх сена плачущих детей. Перебралась к заднему краю розвальней. Замерла на мгновение, глядя на оскаленные волчьи морды. Не больше двух метров отделяли ее от первого волка. Катюша подняла глаза к безумному кругу луны, вздохнула всей грудью и, резко оттолкнувшись, словно в ледяную зимнюю воду прыгнула с розвальней, одним движением обняв летящую навстречу смерть и умерев еще до того, как ее тонкого хрупкого горла коснулись звериные клыки.
Кобыла, слыша за спиной плотоядное повизгивание, жуткий хруст костей и чуя терпкий запах свежий крови, что было сил рванулась от этого ужаса. И хотя на самом деле сил оставалось совсем немного, ей удалось оторваться от стаи. Лес и волки, рвущие человечину, остались позади.
Перейдя на странную, сбивающуюся иноходь, кобыла неслась по дороге. Бег ее больше напоминал непрерывное падение вперед. Странное клокотание в горле уже совершенно не напоминало дыхание.
Темные силуэты изб и желтый слабый свет из окон – это было последнее, что она увидела. Ворвавшись в первый попавшийся двор, выворотив краем розвальней несколько досок забора, кобыла, качаясь, дошла до окна избы и с утробным стоном рухнула набок, судорожно забив ногами. В широко открытом мертвом лиловом глазу отразилось холодное сияние полной луны.
Захлопали двери. В окнах замелькали смутные тени. Послышался громкий мат и плачущие причитания. Чьи-то руки подхватили младенцев и понесли в дом.
Когда их распеленали, то увидели, что это двойняшки. Мальчики. Один – светловолосый, у другого волосы были потемнее. Один плакал. Второй молчал и улыбался.
С небес на них невозмутимо смотрела луна.
Стоял декабрь – месяц Волка.
Страшная, внезапная смерть Алексея и Катюши Лебедевых потрясла не только жителей Колобова, но и тех, кто жил далеко за пределами села. Слух о ночной трагедии, обрастая леденящими кровь подробностями, мгновенно облетел не только колобовский район, но и всю область. Мгновенно и более того – официально – волкам была объявлена беспощадная тотальная война на уничтожение. За оружие взялись не только охотники-промысловики – на волков пошли простые сельчане, с детства привыкшие обращаться с охотничьими ружьями и карабинами.
Отстрел волков начался повсеместно на огромной территории – от Усть-Уньи до самой Инты; зверей истребляли быстро, умело и беспощадно. Через неделю счет шел уже на десятки хищников – люди не щадили ни матерых волков, ни самок, ни волчат-первозимков. Их уничтожали всеми доступными способами: облавами и из засад; ловили их капканами и изводили ядовитыми приманками. Волков расстреливали из машин, с вертолетов и снегоходов – любые средства были хороши, и все средства люди считали дозволенными после колобовской трагедии.