– Ты хороший учитель.
Майки схватил свой блокнот, не глядя написал там несколько слов и развернул страницу ко мне.
«А ты продул!»
Я рассмеялся.
– Продул, согласен.
В столовой было пусто. Только из кухни доносился негромкий звон посуды да в дверях изредка мелькала какая-то женщина в рабочем халате, но в обеденном зале мы были одни, и я подумал, что Майки начинает привыкать к моему обществу. Кроме того, мальчуган был не чужд духа соревновательности, любил выигрывать, и это тоже должно было ему помочь.
После того как он в пятый раз поставил мне мат, я спросил:
– Как твоя спина? Заживает?
На столе передо мной лежала одинокая пешка – единственная, которую мне удалось «съесть». Майки потянулся к ней, поставил ее вертикально, потом откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Я уже знал, что, несмотря на немоту, как я надеялся – временную, он умеет неплохо «говорить» с помощью языка тела и жестов. Чтобы понять, чтó он хотел сказать, нужно было только научиться слушать.
– Можно тебя кое о чем спросить?
Он пожал плечами.
Я обвел взглядом столовую.
– Тебе здесь нравится?
Он посмотрел на меня так, словно я был слабоумным.
– Оʼкей, плохой вопрос. Глупый. – Я немного помолчал, подбирая слова. – Ладно, скажем иначе… Если бы у тебя был выбор, остаться здесь или отправиться в приемную семью, что бы ты выбрал?
Он снова взялся за блокнот. Писал Майки по-прежнему не глядя, используя левую руку в качестве направляющей для правой.
«Смотря какая семья», – прочитал я.
Вполне разумный ответ, подумалось мне. Взрослый. Взвешенный. Большинство сирот на его месте ухватились бы за возможность попасть в приемную семью обеими руками.
– Ты помнишь дядю Уилли?
Он кивнул, коснувшись бейсболки кончиками пальцев.
– Ты согласишься переехать к нему, пока власти будут разыскивать твоих родителей?
Мальчуган показал на меня, и я кивнул.
– Я больше там не живу, но я часто навещаю дядю. Насколько я знаю, он собирается поселить тебя в моей бывшей комнате.
Майки показал на шахматную доску.
– Она твоя. Ты можешь взять ее с собой.
Снова вооружившись бумажным полотенцем, мальчуган еще раз протер каждую фигурку и стал укладывать их обратно в коробку, где для каждой имелось свое собственное выложенное фетром гнездо. Щелкнув замочком, он сунул коробку и блокнот под мышку с таким видом, словно готов был ехать к дяде прямо сейчас. В столовой по-прежнему было тихо, и только его пятки под столом выбивали частую дробь.