Сетчатая дверь снова скрипнула, и я узнал шаги дяди. Он тоже сел на ступеньки, но не рядом с нами, а чуть поодаль. В руках он держал кусок мрамора размером не больше кубика Рубика. Мрамор был совершенно белым, если не считать дымчато-серой полосы, пересекавшей одну из граней. Две стороны были неровными – очевидно, кусок был отломан от плиты большего размера. Остальные грани были плоскими, а верхняя и вовсе отполирована до блеска.
Некоторое время дядя вертел мрамор в руках, машинально потирая гладкие грани большими пальцами. Наконец он сказал:
– На днях я работал в конюшне на северной оконечности острова Си. Там строят новый дом – очень большой и красивый. С его верхних этажей будут хорошо видны и побережье, и океан. Весь строительный мусор и отходы рабочие сваливают в кучу на заднем дворе. Я нашел там этот камень, и бригадир строителей разрешил мне его взять.
Майки заинтересованно приподнял голову и уставился на дядины руки.
– Возьми. – Дядя протянул ему мрамор. – Только смотри не оцарапайся.
Мальчик провел ладонью по отполированной грани.
– Ты слыхал про Микеланджело? – снова спросил дядя.
Майки покачал головой.
– Он был художник… совсем как ты.
Брови мальчика удивленно приподнялись.
– Да, как ты. Впрочем, с карандашом ты, пожалуй, обращаешься даже ловчее. Но Микеланджело рисовал не только карандашом, но и красками. – Дядя усмехнулся. – Однажды он так расписал потолок одной церкви, что люди любуются им вот уже шесть веков. А еще Микеланджело был скульптором… – Он достал из кармана небольшой молоток, скарпель с деревянной ручкой и положил все это на крыльцо между собой и мальчиком. – Говорят, Микеланджело сам ходил в карьеры, где добывали камень, и просил каменотесов вырубить для него большую глыбу мрамора – размером с «Бьюик» или даже больше. Когда мрамор доставляли в мастерскую, Микеланджело на пару лет закрывался там и не торопясь высекал из мрамора разные фигуры – людей, коней, ангелов, даже королей. Сначала он работал большим молотом и большим зубилом, потом брал в руки маленький молоток и скарпель, а под конец и вовсе орудовал ручным резцом, наждачной бумагой и мокрым бархатом. Люди восхищались статуями, которые изготавливал Микеланджело, и часто спрашивали мастера, как ему удалось изваять такую красоту из бесформенной мраморной глыбы. А он им на это отвечал: «Я ничего не сделал. Статуя с самого начала была внутри камня, я просто удалил все лишнее». Свою работу он называл «высвобождением внутренней формы», понимаешь? Многие богатые люди покупали статуи Микеланджело. Владеть такой статуей было большой честью, поэтому владельцы всегда старались установить их на почетное место, чтобы другие люди могли им завидовать.