Некоторые женщины в драгоценном колье, будто в ошейнике, были не более чем собственностью мужа. Камни служили доказательством статуса владельца, и при их утрате на даму обрушивался гнев дарителя. Достаточно вспомнить Джоанну. И отца Джулии.
Другие женщины – самые счастливые – носили драгоценности, подаренные им с любовью. При утрате таких вещей чувство оставалось, а о камнях вспоминали с сожалением.
И, конечно, встречались женщины, которые заработали свои драгоценности. Такие леди посматривали на ожерелья, серьги и браслеты других дам, оценивая их возможности в сравнении со своими собственными, прикидывая, что сделали их соперницы, дабы заслужить такой приз. Подобные вложения служили гарантией комфорта в старости.
Так за какими же из этих дам следовало волочиться? Кто из них легче всего смирится с утратой?
– На следующей неделе состоится императорский бал, – сообщил Донован, потирая руки. – На нем все можно решить. Всего несколько камней, по-настоящему крупных и красивых, и мы в полном порядке. Остается только раздобыть приглашение, но, не сомневаюсь, ты с этим справишься. А я найду покупателя.
Несколько больших камней – возможно, один или два рубина, либо изумруд, либо бриллиант чистой воды. Сюда съехались все короли и королевы Европы. И привезли с собой целое состояние. Государственные драгоценности, а вовсе не личные. Так будет проще, не правда ли? Он, Томас, уже стал мастером своего дела. Когда жертва обнаруживает пропажу, его уже давно и след простыл. Сколько раз леди обвиняла свою горничную в краже ценной сережки или в том, что она не заметила поломки замочка на браслете? А вором был он.
Виконт Мерритон стал Томом-вором.
И все же… несколько крупных камней – так считает Донован, – и он сможет вернуться на исходные позиции. И снова стать респектабельным.
Стивен отыскал Джулию в саду.
Она сидела на траве и играла с сыном. Ее лицо было просветленным и любящим. Именно по этой причине он не соглашался – дипломатично, как только мог – на предложение Каслри. Однако на карту было поставлено будущее Европы и престиж Англии. Против таких весомых аргументов он ничего не смел возразить.
Няня малыша подняла глаза и заметила его раньше, чем Джулия. Стивен немного подождал, чувствуя себя крайне неловко из-за того, что вынужден прервать столь идиллическую сцену.
Джулия тоже взглянула на него – ее глаза удивленно округлились, щеки вспыхнули. Она тихо ахнула и поднялась с травы.
У Стивена перехватило дыхание. Осенний день был ясным и солнечным. Кожа Джулии, согретая послеполуденным теплом, светилась. Ее смутило то, что ее застали за игрой в саду, и румянец Джулии мог бы посрамить цветущие поздние розы. Она поудобнее взяла малыша и молча ждала, когда подойдет лорд Айвз.