– Товарищ следователь! – оборвал его мысли звонкий мальчишеский голос. Зайцев даже не сразу понял чей – такой звонкий.
Обернулся. В проеме вагонной двери блеснули очки имени знаменитого композитора Шостаковича. Топорщился хохолок. В победно поднятой руке юноша держал клочок ваты.
* * *
Потом ждали машину с Крачкиным. Дежурный ушел ее встречать.
– А это точно? – все-таки спросил он у осоавиахимовца.
– Химия – точная наука, – с достоинством отчеканил тот.
– Чудно, чудно.
Крачкин еще только подходил к ним со своим саквояжем, а Зайцев понял: цирковой номер «обосрался товарищ Зайцев» Крачкин в угрозыске уже успел исполнить. Поспешил, ухмыльнулся Зайцев.
Теперь – собирать пальчики. Поднимать прилипшие волоски. Собирать все, что может оказаться уликой.
В кабинет Коптельцева он добрался только к вечеру.
– Фосген? – только и спросил начальник угрозыска. Сюрприз – без сочувствия разглядывал Зайцев его наморщенный лоб, вмиг обвисшие рыхлые щеки. Сюрприз был неприятным. Фосген – боевое отравляющее вещество. В самом центре Ленинграда. Да еще и на объекте повышенной значимости – на вокзале.
Мысль о шпионах и диверсантах прыгала в голову сама собой. И что хуже всего – выглядела прочно. Зайцев видел, как лихорадочно соображает сейчас Коптельцев. Блеск черных глазок выдавал сложные служебно-административные перерасчеты, которыми тотчас занялся ум начальника угрозыска, бывшего чина из ГПУ. А впрочем, теперь уже – как оказалось – после вливания милиции в политический сыск, чина ГПУ опять действующего.
Челюсти Коптельцева раздвинулись, щеки дрогнули:
– Ошибки быть не может?
– Химия – точная наука, – не без удовольствия повторил слова своего «эксперта» Зайцев. – Эта дрянь проявляет себя от контакта всего-навсего с обычным аммиаком.
Белая пухлая рука дернулась к телефону.
– Ладно.
Но притормозила.
– Не трепись об этом.
Зайцев понял, что разговор окончен. Сел на стул. Коптельцев уставился на него ожидаемо полоумным взглядом.
Зайцев старался глядеть в ответ особенно ясно.
– Следующие розыскные действия… – начал он на том же голубом глазу. Он наслаждался.
– Тут тебе не уголовщина, – перебил Коптельцев, – тут военной диверсией пахнет. Диверсию обнаружил – хвалю. Следующие розыскные действия предпримут соответствующие органы.
Но взгляд Зайцева сделался еще более ясным, еще более открытым, если такое было возможно. На губах уже начинала цвести улыбка старательного идиота.
– Вполне себе уголовщина.
– Что? – не понял Коптельцев.
– Советский гражданин, гражданин Жемчужный убит, – с жаром заговорил Зайцев. Кое-что приметил, научился на комсомольских собраниях у Розановой, и даже глядеть старался, как она. – И расследовать его убийство – прямая задача уголовного розыска.