— А что там у Монстрова? Как идут бои за железную дорогу?
— Пока успешно, но сути это не меняет. Это лишь отсрочит захват Кагана красными на неделю-другую. В итоге они начнут десантироваться севернее, и сюда будут приходить пешком. Так что решающего значения это не имеет. Захватив Каган, красные станут практически лицом к лицу с Бухарой и уж тогда не допустят повторения старой ошибки — и контингент увеличат, и военные просчеты исключат.
— Ну и что ты предлагаешь?
— Ну для начала решить с ним, — Козлов кивнул на дверь, за которой минуту назад скрылся Фрунзе. — Он очень сильный военный советник, и допустить его возвращения в Москву нельзя.
— С ума сошел, — фыркнул Савонин и велел адъютанту привести пленника. Когда тот вошел, лейтенант с порога спросил:
— Откуда поступают части в Каган?
Фрунзе отвернулся.
— Ясно. Не хотите помочь своей стране — не помогайте, это Ваше личное дело. В конце концов, совесть обязательным элементом личности не является. Развяжите его…
— Да как же! — всплеснул руками Козлов.
— Я сказал развязать, отправить на станцию, посадить в вагон и отослать в Москву. И никаких «случайностей» — я проверю. Командарм должен добраться до места службы целым и невредимым.
— Мое место службы здесь!
— А Вам пока слова никто не давал. Окажете сопротивление — будете убиты, как Вы и хотели. Честь имею!
В дверях Фрунзе обернулся и бросил:
— Части идут из Семипалатинска, где казаки атамана Дутова практически перестали оказывать сопротивление. Там еще есть Анненков, но он пока особо не активизируется. Высвобожденные части поступают сюда по прямому распоряжению Троцкого.
— Что это на Вас нашло? — удивленно вскинул брови Савонин. — Пять минут назад Вы мне отказали в какой-либо информации.
— Совесть… — подняв глаза на собеседника, отвечал Фрунзе: — Все же является обязательным элементом личности. Если, конечно, это личность.
о том, как опасно плодить тиранов
Из Кагана вернулись поздно ночью, а уже утром вернулись, хоть и с победой, но с Пирровой части Монстрова. Самого командира несли на руках — он был ранен. Узнав о его ранении и о том, что оно, скорее всего, приведет к летальному исходу, Савонин и Никита отправились к нему в лазарет.
— Как ты, Иваныч?
У Монстрова был жар, ходить и передвигаться самостоятельно он не мог — пуля попала в позвоночник на уровне поясницы и сильно раздробила его. Даже в XXI веке, понимал Никита, чтобы выжить после такого ранения требовалась сложнейшая операция, за которую далеко не каждый бы взялся, так что, как ни печально, участь полковника была предрешена. Это пугало обоих его визави — они справедливо полагали, что кроме него их некому будет вернуть в их время, и потому прощание с Монстровым никак не входило в их планы.