— Мне определенно мало платят, — время от времени бурчал гном, наблюдая мои жалкие попытки ему угодить.
Далее, чтобы я, как он выразился, отдохнула, Корнелиус посчитал нужным рассказать мне о цветовой гамме. О некоторых цветах я даже не слышала до сего момента. Экрю, палевый, лилейный — столько оттенков, которые я с трудом различала!
— Какой цвет, ваше высочество? — подсовывая мне салфетку с розоватым отливом, спросил Корн. Я бросила умоляющий взгляд на компаньонку, которая мне искренне сочувствовала. — Шиари Клошиэтта вам не поможет на приемах, ваше высочество!
— Экзекутор… — пробурчала я вместо ответа.
— Палевый, ваше высочество, — вздохнул преподаватель. — Даже не знаю, как доложить его высочеству о ваших успехах.
— Сколько лет его высочеству?
— Девяноста семь.
— Тогда ничего удивительного, что он отличает палевый от лилейного! — воскликнула я, поднявшись со своего места.
Я честно старалась! И когда за мной пришел Ордарион, я бросилась к брату и ухватилась за лацканы его сюртука.
— Забери меня отсюда! Я больше не могу! Никогда еще так долго не обедала. Да у меня от поглощения еды, растянутой на два с половиной часа, ощущение голода осталось. А различение цветов — это вообще особый талант.
— Леоника, — вздохнул Ордарион, отцепив мои руки от своего сюртука и внимательно посмотрев мне в глаза, — ты понимаешь, что только жесткий контроль поможет тебе быстро усвоить правила этикета? Послушай меня! — Он первый раз говорил со мной неформально в присутствии свидетелей, и это неожиданно показалось мне интимным. — Я могу нанять другого преподавателя, он будет мягче и терпеливее. Но, во-первых, ты опозоришься на балу, во-вторых, твое обучение затянется на долгие месяцы, если не годы. Так мне сменить шиара Корнелиуса?
Кронпринц приподнял бровь и ждал моего ответа. Я оглянулась на застывшего поодаль преподавателя и изумленную компаньонку. Они, конечно, личности неприятные, но своя правда в словах Ордариона есть.
— Хорошо, но за такое третирование я тебе отомщу, бр-р-ратишка!
— Не смей. Меня. Так. Называть, — четко проговорил он, отпустил мои руки и, развернувшись на пятках, покинул комнату.
И чего приходил, спрашивается? Не прошло и секунды, как дверь вновь открылась и порог переступил неизвестный мне мужчина.
— Добрый день, — с поклоном произнес он, — я придворный доктор. Ваше высочество, не могли бы мы пройти в ваши покои, чтобы я смог осмотреть вас и составить индивидуальный рацион?
Наградив кронпринца еще несколькими нелестными эпитетами, я кивнула доктору и направилась в сопровождении компаньонки в свои покои. Вслед послышался голос взбешенного Корнелиуса, извещавший, что настоящие шиари без прощания и благодарности преподавателю учебный кабинет не покидают. Мне хотелось показать ему неприличный жест, виденный мной на Земле, но я сдержалась. Да у меня просто ангельское терпение!