— Мне нужно домой, попрощаться с мамой и забрать вещи, — пролепетала я, пока мы шли к карете.
— Хорошо, только быстро, — кивнул мистер Ривс.
Дождь уже прекратился, как будто его и не было. Солнце приветливо выглянуло из-за туч, окутывая нас теплом от своих лучей. Вскоре об ужасном ливне напоминали лишь лужи на дороге. Колеса экипажа застучали по брусчатке, и мы поехали в соседний квартал, где жили мои родные.
Увидев отчий дом, я закусила губу, силясь не заплакать, но перестаралась и почувствовала на языке соленый привкус.
— У вас кровь, — нахмурился Делмар, и, достав из кармана носовой платок, приложил к моему рту. — В вашем распоряжении полчаса, я подожду в карете.
Я смахнула со щеки слезу и вышла, отказавшись от помощи лакея. Только сейчас заметила возле дверей посторонних людей и суету. Ускорив шаг, оказалась на садовой дорожке и узнала в одном из мужчин дядю Питера. Он громко кричал и жестикулировал, помахивая в воздухе тростью. Рядом стояли два полисмена в форме.
— Что ту происходит? — возмущенно закричала я. — Все никак не угомонитесь?
— А вот еще одна аферистка, — прошипел дядя, указывая в мою сторону.
— Может, стоило полюбовно договориться, — проворчал один из стражей порядка. — Все же это дамы, нужно проявить тактичность.
— Это ведьмы, — категорически не согласился родственник. — Вы же сами видели, что они сотворили с моим сыном!
Я недоуменно помотала головой, выискивая глазами Энтони. Кузен оказался неподалеку, он сидел на корточках и махал руками словно птица. На его лице появились перья, а нос заострился и стал похож на клюв.
— Ко-ко-ко, — из его рта вырывались странные звуки, похожие на кудахтанье.
— Каринтия, — ко мне подбежала Мэдди и вцепилась в юбку, пряча заплаканное лицо. — Хорошо, что ты приехала, эти гады решили выгнать нас, несмотря на то, что ты выполнила условия завещания.
— Мисс, — высокий и тощий полисмен подошел ко мне. — Ваш дядя сэр Питер Эвинсель предоставил бумаги, согласно которым он вчера вступил в наследование этим домом. По документам именно этот мистер является владельцем и требует, чтобы прежние жильцы освободили жилплощадь.
— Мы же окажемся на улице, — я услышала тихий голос матушки. Она стола рядом с розовым кустом, ее руки судорожно теребили передник, запачканный в муке. Ее всегда аккуратная прическа растрепалась, взгляд потух, а на щеке расплывалось багровое пятно. Я оттолкнула сестру и бросилась к матери. Трясущейся рукой коснулась родного лица. Такая большая ссадина, словно ее ударили.
— Кто? — я чувствовала, как кровь закипает в жилах, разорву на куски кто бы, это не был.