двери, где его дыхание прерывается, пока мужчина
поднимает
ящик.
Он
тяжёлый.
Дверь
снова
закрывается. Когда Айзек идёт обратно в комнату, то
несёт его как тело: руки вытянуты и обхватывают
ящик по сторонам. Здесь нет журнального столика,
чтобы поставить ящик на него, он также разломан на
доски, поэтому доктор ставит его на пол у моих ног,
и делает шаг назад.
— Что значит «И.К.», Сенна?
Я смотрю на кровь, часть «И» смазана моим
пальцем.
— Это я, — отвечаю ему.
Он вытягивает шею и наши взгляды, кажется,
пересекаются. Правда. Я должна рассказать ему
часть правды. Хоть какую-нибудь...
—
Испорченная Кровь. Я — Испорченная
Кровь. — У меня пересыхает во рту. Мне необходим
галлон снега, чтобы очистить его.
Глаза Айзека сверкают. Он вспоминает.
— Посвящение в его книге.
Мы до сих пор смотрим друг другу в глаза,
поэтому мне не нужно кивать.
— Мог ли он..?
— Я уже ничего не знаю.
— Что это значит? — спрашивает Айзек. Я
опускаю глаза на надпись кровью. « Для И.К. »
— Что внутри? — спрашиваю его.
— Я открою его, когда ты скажешь мне, почему
См о т р и т е л ь Зоопарка
адресовал
этот
ящик
Испорченной Крови.
Ящик просто вне моей досягаемости. Для того,
чтобы добраться до него, мне придётся использовать
что-то, чтобы приподняться. Так как у дивана больше
нет спинки, мне нечего использовать как рычаг.
Сейчас Айзек, как я понимаю, использует это как
очень важный стратегический ход. Я перевожу
дыхание, оно прерывистое из-за рыдания, которое не
касается моих губ. Моя грудь сжимается в
конвульсиях,
когда
я
открываю
рот,
чтобы
заговорить. Не хочу рассказывать ему, но я должна.
— Это чёрная нить на задней части креветок.
Ник назыв а л их Исп орчен н ой Кровью. Нужно
удалить её, чтобы очистить креветки... — Мой голос
монотонный.
— Почему он так называл тебя?
Когда Айзек и я задаём друг другу вопросы, мне
это напоминает теннисный матч. После того, как вы
отбили подачу, то знаете, что шарик вернётся, просто
не знаете направление.
— Разве это не очевидно?
Айзек смотрит на меня. Одна секунда, две
секунды, три секунды...
— Нет.
— Не понимаю тебя, — произношу я.
— Ты не понимаешь себя, — выдаёт он.
Мы возобновляем наши гляделки. Мой взгляд
вопиющий, но его более откровенный. Через минуту
он подходит к ящику и открывает его. Я стараюсь не
наклоняться вперёд . Стараюсь не задерживать
дыхание, но здесь белый ящик с надписью « Для
И.К. », выведенной кровью на крышке. Я трепещу от
желания узнать, что находится внутри.
Айзек наклоняется. Я слышу нежный шелест