только заходим в комнату, наши глаза направляются
к месту, где мы спрятали ножи. Придётся ли нам
использовать их? Как скоро? Кто выживет, а кто
умрёт? Это худшая форма пытки, которую человек
только может себе представить — ждать смерти. Я
вижу эту неопределённость в темных кругах, которые
проступают вокруг глаз Айзека. Он спит меньше, чем
я. Знаю, ч т о не могу выглядеть по-другому, и это
разъедает нас.
Страх…
Страх…
Страх…
Мы
утоляем
беспокойство
бесполезным
времяпровождением: пытаясь разбить окна, пытаясь
открыть дверь, пытаясь не сойти с ума. Мы так
устали от попыток, что смотрим на вещи... часы
напролёт: картина с двумя воробьями, которая висит
в гостиной, ярко-красный тостер, клавиатура на
входной двери, которая является порталом к нашей
свободе. Айзек смотрит на снег больше, чем на
что-либо ещё. Он стоит у раковины и смотрит в окно,
пока тот медленно падает.
На
четвёртый
день
я
так
устала
от
рассматривания вещей, что осмеливаюсь спросить
Айзека о его жене. Я заметила, что его обручального
кольца не хватает, и задаюсь вопросом, снял ли он
украшение, или же это сделали они. Почти
инстинктивно пальцы Ай зек а тянутся к призраку
кольца.
Они сняли его», — предполагаю я.
Мы сидим на кухне, доедая свой завтрак из
овсянки. Мои обгрызенные до мяса ногти болят. Он
только прокомментировал насколько огромный и
неуклюжий стол: большой, круглый блок из дерева
поддерживается
цилиндрическим
основанием,
которое толще, чем стволы двух деревьев.
Сначала Айзек выглядит встревоженным из-за того,
что я спросила. Затем что-то изменяется в его глазах.
Он не успевает это скрыть. Я вижу каждую частичку
эмоций, и мне больно.
— Она онколог, — говорит мужчина. Я киваю,
мой рот сухой. Она как раз для него.
— Как её зовут?
Я уже знаю, как её зовут.
— Дафни, — отвечает он. Дафни Акела. — Мы
женаты два года. Вы как-то встречались.
Да, я помню.
Он чешет голову, прямо над ухом, затем
приглаживает волосы ладонью.
— Что Дафни будет делать прямо сейчас...
когда ты пропал? — спрашиваю я, подгибая ноги под
себя.
Айзек прочищает горло.
— Будет беспокоиться, Сенна.
Это сухое заявление с очевидным ответом. Я не
знаю, почему спросила об этом. Наверное, только
чтобы быть жестокой. Никто не ищет меня, за
исключением
разве
что
средств
массовой
информации. Автор бестселлера исчезла. А у Айзека
много людей. Людей, которые его любят.
— Что насчёт тебя? — спрашивает он, переводя
тему на меня. — Ты замужем?
Я тереблю свой серый локон, накручивая его на