— Нет.
— Почему нет?
— Не хочу, чтобы ты знал, где я живу.
Я почесал затылок.
— Но ведь ты знаешь, где живу я.
— Совершенно верно, — ответила она.
Приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в губы.
— Вкус « Бестселлера по версии Нью-Йорк Таймс»,
— произнесла она. — Спокойной ночи, Ник.
Я смотрел ей вслед, и меня раздирали
противоречивые чувства. Действительно ли я просто
позволил женщине выйти из моего дома в середине
ночи, а не отвёз её домой? Я не видел машину. Мою
мать хватил бы инфаркт. Я почти ничего о ней не
знал, но у меня не было никаких сомнений, что ей не
понравится, если я поскачу галопом вслед за ней на
своём воображаемой скакуне. И почему, чёрт возьми,
она без машины? Я вернулся на кухню и начал
убирать наши тарелки. Мы съели только половину
суши, прежде чем я перегнулся через стол и
поцеловал её. Она даже не удивилась, просто
уронила палочки и вернула поцелуй. Остальная часть
нашей ночи была полна изящества. Благодаря ей.
Бренна раздела меня на кухне, но не позволила
раздеть её, пока мы не добрались до спальни. Потом
она заставила меня сесть на край кровати, и стала
раздеваться сама. Её спина ни разу не коснулась
простыней. Действительно помешанная на контроле
женщина.
Я положил последнюю тарелку в посудомойку и сел
за свой рабочий стол. В голове быстро возникали
идеи. Если бы я не записал их, то потерял бы. Я
написал десять тысяч слов, прежде чем взошло
солнце.
Через неделю мы вместе отправились в Сиэтл. Это
была её идея. Мы поехали на моей машине, потому
что она сказала, что у неё таковой не имеется.
Казалось, что Бренна нервничала, сидя на переднем
сиденье и сложив руки на коленях. Когда я спросил
её, хотела ли она, чтобы я включил радио, девушка
ответила отрицательно. Мы ели русские пирожные
из бумажных пакетов и наблюдали, как паромы
пересекали пролив, дрожа, и стоя так близко друг к
другу, как только было можно. Наши пальцы были
настолько жирными, что когда мы доели, нам
пришлось прополоскать их в фонтане. Она смеялась,
когда я плеснул воду ей в лицо. Я мог бы написать
ещё десять тысяч слов, только слушая её смех. Мы
купили на рынке пять фунтов креветок и поехали
обратно ко мне домой. Я не знал, почему, чёрт
возьми, я попросил пять фунтов, но тогда это
казалось хорошей идеей.
— У тебя тоже она есть, — сказал я, когда мы вместе
чистили креветки над раковиной на моей кухне. Я
провёл пальцем вдоль креветки, указывая на тёмную
линию, которую необходимо вычистить. Она
нахмурилась, глядя на креветку в своих руках.
— Это называется «Испорченная Кровь».
— Испорченная Кровь, — повторила Бренна. — Не
похоже на комплимент.